Анна Ахматова в стихотворении «Он любил» писала:
Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стёртые карты Америки.В лирическом герое этого стихотворения легко узнаётся поэтический профиль Николая Гумилёва. Если вы были внимательными и вдумчивыми читателями, то заметили, что лирике Гумилёва присущи возвышенные, экзотические мотивы, навеянные «музой дальних странствий». Три путешествия в Африку определили основные темы его поэтических сборников «Романтические цветы» , «Жемчуга» , «Чужое небо» и др. Полный тайн и экзотики, жаркого солнца и неведомых растений, удивительных птиц и животных, африканский мир в стихах Гумилева пленяет щедростью звуков и буйством красок. Отголоски африканских впечатлений слышны и в поздних стихотворениях автора с философской, религиозной и социальной проблематикой. Так, в книге стихов «Шатёр» экзотика из внешней декоративности незаметно перетекает во внутреннюю лирическую тему. Материал с сайта
В центре поэтического мира Гумилёва — образ независимой и свободной личности. Лирический герой поэта не пассивный созерцатель жизни, а волевая и дерзкая натура, которой чужды серость и обыденность существования. В стихотворении «Старый конквистадор» герой-воин не отступает даже перед лицом смерти. Изнемогая от голода и усталости, он не утратил прежнего азарта, отваги, остался покорителем, завоевателем: «Как всегда, был дерзок и спокоен // И не знал ни ужаса, ни злости… ». Риск, испытания, приключения — смысл жизни романтического героя Николая Гумилёва. Его душа стремится ко всему необыкновенному, прекрасному, изысканному. Так романтика подвига, приключений, преклонение перед отважными завоевателями новых земель звучит в небольшом цикле «Капитаны» : «Ни один пред грозой не трепещет, ни один не свернёт паруса ». Мужественная интонация, волевое начало являются доминирующими в лирике Гумилёва.
Особенности акмеистической поэзии ярко отразились в лирике Николая Степановича Гумилёва. Многоцветная декоративность, живописность композиции, повествовательность описания, стремление к «вещности» образа, предметная детализация, совершенство формы — всё это подтверждает принадлежность стихотворений Гумилёва к акмеизму.
УДК 821.161.1.09-1(045)
В. С. Малых
Творчество Н. С. Гумилева: проблемы мировоззрения и поэтики
Рассматриваются теоретико-методологические аспекты изучения творчества Гумилева. Выявляются основные принципы и категории, на которых базируется его художественная система; предпринимается опыт реконструкции мировоззренческого ядра. Тема духовной эволюции представлена в качестве центрального звена, обусловливающего единство всей системы.
Theoretico-methodological aspects of Gumilev’s creative work are researched. Some fundamental principles and categories, on which his creative system is based are sorted out. The attempt is made to reconstruct the centre of his world outlook. The theme of spiritual evolution is represented as the central part of his outlook, which makes for the integrity of the system as a whole.
Ключевые слова: реконструкция, конгениальность, духовная эволюция, православная традиция, тайнопись, дискурс, мировоззренческое ядро.
Key words: reconstruction, congeniality, spiritual evolution, orthodox tradition, cryptogram, discourse, world outlook’s centre.
Актуальная на сегодняшний день проблема христианских корней поэзии Н. С. Гумилева до сих пор не является решенной. Высказываются суждения, утверждающие принадлежность Гумилева к тому или иному «лагерю» (от оккультизма до вполне традиционного ортодоксального христианства). В сущности, верному пониманию мировоззренческого стержня, заключенного в текстах поэта, препятствует стремление исследователей описать художественную систему Гумилева непротиворечиво, пренебрегая изучением столкновений различных дискурсов и преувеличивая значение одного из них в ущерб остальным. Между тем, очевидно, что устаревшая научная парадигма, сводившая сложность «живых» систем к определенной «концепции», не способна объяснить закономерностей существования этих систем, не разрушая их целостности.
Художественная система Гумилева сложна и неоднородна: под внешней простотой текстов скрываются глубокие религиозно-философские смыслы и порою противоречивое, но в основе своей невероятно цельное, выстраданное авторское мировоззрение, основанное на православной картине мира. Тексты Гумилева, воспринимаемые в ракурсе формальносодержательного единства, на своей периферии характеризуются полифонизмом, интертекстуальностью и мультидискурсивностью. Интерпретация, основанная на доверии к языку произведения (тому, как написан текст), ведет к бесконечному увеличению количества возможных прочтений и удаляется от формально-содержательного ядра произведения, в котором единство авторских интенций, присущих тексту как единому целому, ха-
рактеризуется монологизмом и содержит изначальный смысл произведения, который вкладывал в него автор в момент создания. Именно на разграничении в тексте формально-содержательных ядра и периферии основано наше исследование, в котором мы стремимся преодолеть внешнюю материю текста (представляющую собой совокупность оккультного, буддийского, романтического, символистского дискурсов) с целью приблизиться к пониманию и реконструкции смыслового ядра произведения. Общефилософский контекст нашей работы связан с герменевтическими тенденциями, моделирующими ситуацию субъект-объектного тождества -в частности, с идеей конгениального понимания В. Дильтея (см. ), ибо только такой подход может, на наш взгляд, гарантировать сохранение исследователем адекватности восприятия при ре-конструкции смысла текста.
По поводу герменевтической проблематики в современной отечественной науке В. В. Колесов справедливо отмечает: «В наши дни возникает стремление прочитывать текст, истолковывая с л о в о. Читатель должен поставить себя на место автора, чтобы понять его идею как осуществленную вещь. Герменевтика - искусство толкования - выходит на первый план при восприятии данного текста в его заданности автором» . Отметим, что, на наш взгляд, герменевтическому осмыслению художественного произведения должен сопутствовать его анализ с точки зрения поэтики, что способствует выявлению отношений между периферией и реконструируемым центром произведения.
Константной для всего творчества Гумилева является тема духовной эволюции лирического героя. Под духовной эволюцией нами понимается отражение в художественных произведениях эволюции взглядов автора на современные ему религиозные и философские идеи, а также сокровенная жизнь творческой личности. У Гумилева мы встречаемся с особого рода преобразованием личной биографии автора в тексте, где возникает установка не на лирический дневник и не на создание отвлеченно-типического образа героя, а одухотворенная и преображенная в слове биография автора. Ставя во главу угла аспект духовности, мы неизбежно касаемся вопросов, связанных с русской духовной традицией вообще и отношением к ней Гумилева в частности. А поскольку «русская классическая традиция есть традиция христианская» , то выявление связи авторского мировоззрения с христианскими основами русской культуры представляется основополагающим для верной интерпретации его текстов. Генетическая связь Гумилева с православием ослаблялась или усиливалась в разные периоды его творческого пути, испытывая на себе различные философские влияния (ницшеанство, оккультизм, религиозный мистицизм и др.). Однако гумилевская установка на «цело-мудренный» традиционализм (близкий к пушкинскому «уважению к преданию») осуществляется, на наш взгляд, в русле православного типа духовности, формирующего, согласно И. А. Есаулову, «магистральный вектор развития русской культуры в целом» . От-
сутствие выпуклости религиозных тем при всей их очевидной значимости в творчестве акмеистов в целом обусловлено особой писательской скромностью и почтительностью перед Святыней (говоря словами А. Ахматовой, «чувством ответственности» ).
Гумилев неоднократно испытывал состояния мировоззренческого кризиса (так, в 1907-1908 годах поэт, запутавшийся в хитросплетениях французского оккультизма, находился на грани самоубийства), поиск выхода из которого сопровождался сложными душевными переживаниями и исканием прочных духовных основ. Исповедальные и молитвенные мотивы, присущие его зрелой лирике, начиная с 1913-1914 годов, свидетельствуют о глубоком духовном преображении самого поэта. Так, в стихотворении «Я не прожил, я протомился....» (1915) лирический герой, созерцая «свет на горе Фаворе», «безумно тоскует» оттого, что «протомился / Половину жизни земной» и надеется, что жизнь «будущую» уже не сможет испортить, так как она будет в руках Господа: «Как-нибудь я жизнь дотяну, / А о будущей Ты подумай, / Я и так погубил одну» . Обретение подлинной свободы духа оказывается возможным только в Боге.
Мы выдвигаем пять основополагающих принципов, объясняющих феномен внешней простоты и внутренней противоречивости гумилевских произведений. Это принцип целостности авторского мировоззрения и поэтики, диктующий необходимость комплексного восприятия художественной системы поэта1; принцип противоречивости поэтического мира Гумилева, реализующийся на периферии его текстов и обусловливающий их полифоническое звучание; принцип следования христианской традиции, организующий формально-содержательное ядро творчества Гумилева и само мировоззрение автора; принцип преодоления материала, заключающийся в установке поэта на переосмысление «чужого слова» и моделировании ситуации конгениального диалога с традициями (романтической, символистской, оккультной, буддийской и т. д.); принцип движения по спирали, раскрывающий особенности восприятия Гумилевым основополагающего для его творчества концепта пути.
Отметим, что изучение принципа преодоления материала способствует интерпретации таких важных категорий, как масочность (игровое преодоление статичности образа героя), дискурс (преодоление «чужого
1 Именно принцип целостности обуславливает образное, тематическое и стилистическое единство художественного мира Г умилева. Его проза и драматургия являются органическим продолжением и развитием лирики. Стилистическое единство свойственно даже личной переписке поэта, которая характеризуется стройным и выверенным слогом. Отметим, что и теоретические работы Гумилева невозможно рассматривать вне связи с его творчеством, поскольку в них оказывается задействована схожая тематика и особое внимание уделяется тем авторам-современникам, с которыми Гумилев стремился установить творческий и духовный диалог.
слова»), тайнопись (преодоление «профанности» восприятия, установка на глубинное, конгениальное понимание текста), ирония (преодоление одно-плановости восприятия произведения) и жизнетворчество (преодоление «материала» собственной жизни). Так, например, в тех случаях, когда формально-содержательная периферия произведений намеренно уводит от скрытого содержания (мировоззренческого ядра), мы имеем дело с особым приемом, который Ахматова называла «тайнописью» Гумилева .
Ярким примером может служить стихотворение «Заблудившийся трамвай», в котором элементы биографии, аллюзии на прошлое и современность, реминисценции из произведений других авторов, отсылки к Библии переплетены настолько сильно, что смысл произведения затемняется, однако итоговое обращение к Исакию - «верной твердыне православия» - позволяет воспринимать текст в аспекте целостности как путь лирического героя к храму. В этом отношении важна гумилевская установка на «понимающего» читателя, «читателя-друга», который «переживает творческий миг во всей его сложности и остроте» .
Преодоление материала подразумевает и освоение «чужого слова», его цитирование в новом контексте. В этой связи возникает необходимость осмысления понятия дискурса в творчестве Гумилева. Дискурсы являются теми цитатами общекультурного материала, которые «преодолеваются» уже непосредственно самой структурой текста, стремлением смысла произведения к самоорганизации. Чаще всего дискурсы у Гумилева выполняют стилистическую функцию и относятся к области структурносемантической периферии его текстов, а потому, на наш взгляд, не следует преувеличивать семантическую составляющую того или иного дискурса, что часто наблюдается в работах современных исследователей творчества Гумилева. Так, в часто цитируемом стихотворении «Прапамять» из сб. «Костер» (1918), в котором можно увидеть отражение действительного интереса Гумилева к буддизму с его идеей сансары, тонкая ирония направлена, с одной стороны, на реальную жизнь, которая воспринимается как сон героя, а с другой - на самого героя, который помнит и свои прежние перевоплощения, и свое будто бы подлинное существование в образе «простого индийца», задремавшего «в священный вечер у ручья».
Эпитет «простой» вносит иронические ноты, поскольку под индийцем здесь подразумевается, очевидно, Будда Гаутама, увидевший во сне у реки свои прошлые перевоплощения. Однако «память» об этих инкарнациях принадлежит совершенно иному субъекту, о котором в стихотворении не говорится и с высоты которого, собственно, и исходит ирония. В результате сном (майей) оказывается память и о перевоплощениях, и о «простом индийце», а подлинная личность героя потеряна и неопределима в пространстве и времени. В «Прапамяти» источником иронии является, по всей видимости, сам автор, растворенный в тексте и иронизирующий по поводу
буддийской идеи вечного перерождения - то есть ирония присуща тексту как единому целому.
Справедливость нашей гипотезы подкрепляется словами самого Гумилева из манифеста «Наследие символизма и акмеизм», где, рассуждая о «непознаваемом», Гумилев недоумевает по поводу самой идеи прапамяти, настаивая, что обращение к подобным темам может осуществляться лишь в качестве литературного приема: «Как можем мы вспоминать наши прежние существования (если это не явно литературный прием), когда мы были в бездне, где мириады иных возможностей бытия, о которых мы ничего не знаем, кроме того, что они существуют? Ведь каждая из них отрицается нашим бытием и, в свою очередь, отрицает его» . Таким образом, сам автор расценивает темы, заявленные в стихотворении «Прапа-мять», как абсурдные и имеющие право на существование исключительно на уровне литературного приема.
В поздней «Поэме Начала» множество противоречащих друг другу дискурсов (ницшеанский, оккультный, бергсонианский и др.) преодолеваются общей энтелехией текста - идеей Божественного Слова, Духа, починяющего себе материю, то есть христианское мировоззрение автора является тем идейным стержнем, который обуславливает семантическое единство текста.
Принцип движения по спирали репрезентирует общий характер поэтики Гумилева, который заключается в установке на выражение идеи пути-странствия лирического героя. Именно на ней основана тема духовной эволюции, главная в гумилевском творчестве. В авторской мифологии Гумилева составляющими компонентами семантического поля «путь» являются три доминантные идеи: линейное движение, цикл и восхождение, реализующиеся в категориях времени и пространства. Эти идеи тесно взаимосвязаны, поскольку странствие лирического героя Гумилева протекает в двух плоскостях одновременно: и в плоскости линейного движения к некоей цели (грядущее преображение мира, эсхатологическое будущее или же некий топос, имеющий сакральное значение), и в плоскости циклического возвращения к истокам бытия (дохристианскому миру, Древнему Востоку, первобытнообщинному строю). При этом важна и духовная вертикаль путешествия - познание Истины бытия. Характерно, что даже свой творческий путь Гумилев выстраивал схожим образом, так как намеренное возвращение позднего поэта к своим ранним темам и литературным предпочтениям (А. С. Пушкину, Ш. Бодлеру, В. Я. Брюсову, Т. Готье, английским поэтам-лейкистам Вордсворту, Кольриджу и т. д.) осуществляется с
принципиально иных позиций: большее внимание уделяется уже не форме стиха, а глубинным философским смыслам1.
Лирический герой Гумилева совершает одновременно два путешествия - географическое, горизонтальное, и духовное, вертикальное. Как справедливо отмечает В. Крейд, «глубинное человеческое «я» он [Гумилев. - В.М.] мыслил в космическом ключе. Работа духа состоит в том, чтобы личность воссоединилась с ее вселенским истоком. Это дело религии, но может помочь и поэзия, если поэт сознает, что его задача лежит в сферах духовных» . Идея пути как духовного восхождения, очевидно, присутствовала у Гумилева с самого начала, однако своеобразное конгениальное «подтверждение» и корректировку этой идеи в русле христианской аксиологии поэт почерпнул в книге преподобного Иоанна Синайского «Лествица, возводящая на небо» . В частности, о знакомстве Гумилева с этой книгой говорит В. К. Шилейко в своих воспоминаяниях, записанных П. Н. Лукницким .
Идея пути как духовного восхождения объединяет идеи линейного движения и цикла, снимает противоречия между ними: это возвращение к прежнему кругу своего развития, но на качественно новом этапе, витке духовной эволюции. Иными словами, для общего обозначения гумилевской концепции пути-развития применим принцип движения по спирали, имеющей вертикальную ориентацию: это круговое восхождение духа, преобразующего не только свое настоящее в свете открывшейся ему Истины, но и свое прошлое. Поэтому христианские коннотации, присущие семантике пути, оказываются для Гумилева важнее ницшеанско-буддийских, хотя и их значение в качестве идейных обертонов нельзя полностью редуцировать.
Иными словами, герой Гумилева совершает географическое путешествие в поисках Истины и своего предназначения в пространстве вечности, айона. Это предназначение должно открыться ему в одном из странствий и придать жизни высший, религиозный смысл. В этом отношении весьма показательна неоконченная повесть Гумилева «Веселые братья», в которой герой, внешне передвигаясь в пространстве, в то же время совершает ду-
1 Мы склонны полагать, что А. Ахматова, говоря о «единстве пути» Гумилева-поэта , подразумевала то ощущение, которое складывается при целостном восприятии его художественной системы: в ней нет слишком резких скачков, то, что имманентно присутствовало в самых ранних стихах Гумилева, постепенно, претерпевая мощную эволюцию, вырастает в оформленный свод убеждений. Образы и мотивы, словно механически вставленные в ранние тексты, позже обретают субстанциональную значимость и органичность. Так, уже в первом опубликованном тексте Гумилева «Я в лес бежал из городов.» (1902) в зачаточном состоянии присутствуют основные принципы его творчества, в том числе и принцип следования традиции, проявляющийся в четкой ориентации на позднего Пушкина с его мотивом духовного «побега».
ховное странствие, проходя через сюрреалистическое воплощение философских проблем современности (ницшеанство, масонство, христианские ереси, кризис православного сознания, идея Третьего Завета и т.д.).
На основании отмеченных нами особенностей мировоззрения и поэтики Гумилева можно сформулировать следующие исследовательские предпосылки для изучения его творчества.
1. В произведениях Гумилева необходимо четко дифференцировать формально-содержательные центр и периферию, различать дискурсы и тот самопорождающийся смысл, который вырастает из их столкновения.
2. Мировоззрение и творчество поэта неотделимы от православных основ русской ментальности. Гумилев сознательно следует духовной традиции русской литературы, двигаясь по магистральному вектору отечественной словесности.
3. Необходимо учитывать то, что Гумилев - поэт экзистенциальных противоречий, причем эти противоречия соответствуют авторским интенциям, состоящим в стремлении представить текст как полифоническое образование и жизнеспособный организм, обладающий свойством самоорганизации. Противоречия, появляющиеся на формальносодержательной периферии текстов, призваны поставить читателя в состояние экзистенциального кризиса, когда обостряется стремление к поиску подлинного Смысла (ценности) жизни и Высшей цельности мироздания. Поиск «цело-мудренного» смысла ведет к более глубокому прочтению текста и раскрытию его мировоззренческого ядра, основанного на православной картине мира.
4. Следует учитывать метафизический смысл идеи пути в творчестве Гумилева: путь у него имеет характер движения по спирали, отражает рефлексирование автора по поводу своей духовной эволюции и общий вектор поиска своего айонического Предназначения.
Практическое применение этих теоретических предпосылок направлено на выявление философских основ творчества Гумилева. В целом логика его духовной эволюции состоит в постепенном переходе от тем индивидуально-личностных к темам общечеловеческим. Эпоха увлечения оккультизмом в этом контексте представляет собой вполне закономерный эзотерический период, через который поэту необходимо было пройти, чтобы, в конечном счете, духовно перерасти и преодолеть (ср. с гумилевским принципом преодоления материала) это раннее увлечение.
Духовная эволюция Гумилева связана с интересом поэта к философским и околофилософским учениям, оказавшим наибольшее влияние на формирование его мировоззрения (ницшеанство, оккультизм, религиозная философия и мистика). Художественная реализация этих учений у позднего Гумилева чаще всего осуществляется на «периферии» художественных произведений, где они выполняют стилеобразующие функции.
Опыт реконструкции православного мировоззрения Гумилева (формально-содержательного «ядра» его художественной системы) позволяет выявить особенности преломления в его творчестве доминант православной картины мира. С одной стороны, данный опыт помогает увидеть генетическую связь поэта с христианскими корнями. С другой стороны, он способствует ответу на вопрос о том, какое преломление получило православие в индивидуальном восприятии Гумилева, жившего и творившего в эпоху Серебряного века, когда православные россияне проходили через множество «богословских прелестей» (по выражению Г. Флоровского). Основываясь на концепции И. А. Есаулова о «трансисторических скрепах» , а также обращаясь к работам Г. В. Мосалевой и В. В. Лепахина , мы выделяем пять категорий, посредством которых репрезентируется у Гумилева православное мировоззрение: соборность, пасхальность, иконичность, храмостроительство, христоцентризм.
Категория христоцентризма является, при этом, наиболее важной для Гумилева. С особенностями восприятия поэтом этой категории связана и его концепция творчества, поэта и поэзии в мире. Образ Христа достаточно часто появляется в творчестве Гумилева как раннего, так и позднего периодов. При этом можно фиксировать наличие константной для Гумилева идеи Нисходящего Бога. Христос для поэта - это, прежде всего, воплотившееся Слово. С таким пониманием христоцентризма связана особая философия Слова Н. Гумилева (в первую очередь - Слова поэтического). Гумилевскую философию Слова можно реконструировать следующим образом. По мнению создателя акмеизма, необходимо сохранять непрестанную связь между небесным и земным, гармонию и равновесие, что возможно с помощью религии и поэзии как институтов духовного совершенствования человека. Цель поэзии - «облагораживание людской породы» (пользуясь словами самого Гумилева ) - осуществляется только при наличии постоянного Идеала - Иисуса Христа. Получается, что отношения поэзии и религии имеют характер герменевтического круга: религия обеспечивает духовный стержень поэзии, а поэзия субстанционально обогащает и оживляет религию. Учитывая то, что поэт, возложивший на себя «вериги трудных форм», должен творить «только во славу своего бога, которого он обязан иметь. Иначе он будет простым гимнастом» , мы беремся утверждать, что таким «богом» для Гумилева был Бог-Слово «Иоаннова христианства» - православия.
В историософских взглядах поэта можно проследить определенную темпоральную линию развития мира, центральной точкой на которой является пришествие Христа. После пришествия человек может обожиться через поэтическое Слово, ведомый поэтами, которые в образе пророков и друидов подготавливали Пришествие и в качестве современных поэтов осуществляют миссию, параллельно осуществляемую религией: человек должен стать Богом. Конечная цель религии и поэзии, по Гумилеву, едина.
Отсюда - «поэтократическая» утопия Гумилева: власть в государстве, по его мнению, должна принадлежать поэтам.
Из этой концепции вытекают два существенных следствия. Первое из них - идеология принятия мира. Пока сохраняется связь Бога и мира в Слове, каждое явление приобретает экзистенциальную ценность, быт претворяется в Бытие. Второе следствие связано с особенностью построения конфликта в произведениях Гумилева, которая заключается в «бескатар-сисности трагического» . Сущность этого явления заключается в том, что финал многих его произведений (и не только драматических) оказывается открытым, решительную победу нельзя присвоить ни положительным, ни отрицательным персонажам. Дело в том, что в восприятии позднего Гумилева границы жизни и искусства оказываются взаимопроницаемыми.
В историософских взглядах поэта оформляется основанная на христианской эсхатологии модель, которую можно реконструировать следующим образом: в конце времен, когда «прольется неба страшный свет» , исчезнут границы между искусством, религией и жизнью, и жизнетворчество поэта обретет окончательный религиозный смысл, наступит время «последней свободы» поэта; тогда же разрешатся и все старинные распри и неразрешенные конфликты как в жизни, так и в искусстве.
Концептуальное и образное единство творчества Гумилева как сложной открытой системы на уровне поэтики обуславливает мифологема Огонь, которая и гарантирует эйдологическое единство его художественного мира, устанавливая связи между ведущими гумилевскими темами (а именно: темой путешествия, религиозной темой, поэтической темой и темой любви), их религиозно-философскими подтекстами и христианским ядром мировоззрения поэта.
Таким образом, духовная эволюция Гумилева во многом соотносится с эволюцией его лирического героя. На протяжении всего пути поэта в литературе менялся не только уровень его художественного мастерства и стиль произведений, но и набор средств для воплощения его идей; трансформировался сам «образ автора» и облик лирического героя. Между тем, набор основополагающих принципов и индивидуально-авторское наполнение константной мифологемы Огонь обеспечивают связь и духовную целостность позднего и раннего творчества поэта. При этом поздние произведения Гумилева (такие, как «Память», «Заблудившийся трамвай», «У цыган», «Звездный ужас», «Поэма Начала» и др.), являющиеся вершинами отечественной и мировой литературы, заставляют совершенно по-новому оценить раннее творчество Гумилева: оно воспринимается уже не как ученические эксперименты медленно развивающегося автора, но как начало грандиозного духовного пути, глубоко отрефлексированного самим Гумилевым.
В основе художественной системы Гумилева лежит идея непрестанного духовного развития, понимаемая в христианском ключе. Она нашла отражение в фундаментальной гумилевской теме, объединяющей все остальные, - теме духовной эволюции, которая обуславливает особенности функционирования и развития всей системы как сложного синергетического единства.
Список литературы
1. Ахматова А. Автобиографическая проза // Литературное обозрение. - 1989. -№ 5. - С. 3 - 17.
2. Ахматова А. Записные книжки. - М. - Torino: Giulio Einaudi editore, 1996.
3. Гумилев Н. Сочинения: в 3 т. - М.: Худож. лит., 1991.
4. Дильтей В. Воображение поэта // Вопросы философии. - 1995. - № 5. -С. 124 - 136.
7. Есаулов И. А. Художественное творчество и православная традиция // Духовная традиция в русской литературе: сборник научных статей. - Ижевск, 2009. - С. 10 -27.
8. Каманина Е. В. Драматургия Н. С. Гумилева в критике и литературоведении // Творчество А. А. Ахматовой и Н. С. Гумилева в контексте русской поэзии XX века: Мат-лы Межд. науч. конф. 21-23 мая 2004 г. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2004. - С. 203 -214.
9. Колесов В. В. Русская ментальность в языке и тексте. - СПб.: Петербургское востоковедение, 2006.
10. Крейд В. Работник Русского ренессанса // Образ Гумилева в советской и эмигрантской поэзии. - М.: Молодая гвардия, 2004. - С. 5 - 26.
11. Лепахин В. В. Икона и образ, иконичность и словесность. - М.: Паломник,
12. Лествичник Иоанн, преподобный. Лествица, возводящая на небо. - М.: Артос-Медиа, 2009.
13. Мосалёва Г. В. Русская духовная традиция: ее генеалогия и развитие // Теория Традиции: христианство и русская словесность. Коллективная монография. -Ижевск: Удмуртский университет, 2009. - С. 3 - 20.
14. Мосалёва Г. В. «Храмостроительство» русской словесности: старчество и икона // Духовная традиция в русской литературе: сборник научных статей. - Ижевск: Удмуртский университет, 2009. - С. 74 - 95.
15. Шилейко В. К. Воспоминания о Гумилеве. (В записи П. Н. Лукницкого) //
Гумилев Н., Ахматова А.: По материалам историко-литературной коллекции
П. Лукницкого. - СПб.: Наука, 2005. - С. 91 - 101.
«серебряного века» характерны постоянные художественные искания, осмысление классического наследия и современной истории, утверждение авангардных идей. Литературными наставниками поэтов-модернистов были писатели и поэты «золотого века» - В. Шекспир, А. Пушкин, Ф. Тютчев. В 1910 году на смену символизму приходит новое течение - акмеизм. К числу поэтов-акмеистов принадлежали Николай Гумилев, Анна Ахматова, Осип Мандельштам. Слово «акмеизм» означало высшую степень чего-либо, расцвет. Акмеисты призывали вглядываться не в заоблачный мир, а в окружающую действительность, заново взглянуть на мир. Они возвестили о «возвращении на землю », интересе к жизни во всех ее направлениях, мужественном и твердом взгляде на действительность. В стихотворении «Искусство» Гумилев подтвердил это:
И сами боги тленны,
Но стих не кончит петь,
Надменный,
Как и каждого большого поэта, Гумилева волновали вечные проблемы человеческого бытия, на эти вопросы он искал свои оригинальные ответы. Для путешественника и добровольного скитальца Гумилева многокрасочные впечатления от старинных и древних городов Европы, Африки, Малой Азии значили очень многое - он ими жил, дышал, питал свое воображение и мысль. Эти впечатления, в частности, внесли в сознание поэта убеждение, ставшее затем философским средоточием всей его поздней лирики: об огромности и безграничности мира, безмерности не только территориальной, но и временной, растянувшейся на сотни и тысячи лет. Все чаще в стихотворениях он стал ощущать время как нечто безусловно единое, где и прошлое, и настоящее сосуществуют в сегодняшнем мире.
В сборнике «Огненный столп» (1921) поэт размышляет о жизни и смерти, о любви и ненависти, о добре и зле, поднимаясь до философских высот и оставаясь при этом предельно земным. Его мысли о душе, пронизывающие почти все стихотворения, - потребность осмысления именно земного пути. Так, стихотворение «Память» посвящено как бы общему обзору биографии самого поэта. Подобно современным нейропсихологам, установившим реальность одномоментных срезов жизни, которые существуют в памяти человека, называя их «душами», меняющимися при том, что единым остается только тело, - «Мы меняем души, не тела». Начинает Гумилев с ранних воспоминаний своего детства:
Самый первый: некрасив и тонок,
Полюбивший только сумрак рощ,
Лист опавший, колдовской ребенок,
Словом останавливавший дождь,
Дерево да рыжая собака,
Вот кого он взял себе в друзья...
Время, проведенное наедине с собакой и растениями, сменяется совершенно отличным от него срезом жизни, изображенным иронично и отчужденно. Этот, следующий, образ поэта, или «душа», сменяющая душу ребенка, зрелому Гумилеву несимпатичен:
И второй... любил он ветер с юга,
Говорил, что жизнь - его подруга,
Коврик под его ногами - мир,
Он совсем не нравится мне, это
Он хотел стать богом и царем,
Он повесил вывеску поэта
Над дверьми в мой молчаливый дом.
Стихотворение «Память» - это попытка подвести итоги. Поэт размышляет о своей судьбе: вот таким я был, вот этим жил, к этому стремился, но - останется ли все это, тем ли оно было, чтобы остаться? В стихотворении «Заблудившийся трамвай» наиболее наглядно и четко выражена мысль об одновременном существовании в душе человека разных времен и пространств. Его лирический сюжет начинается на «улице незнакомой», откуда трамвай «по трем мостам» уносит поэта «через Неву, через Нил и Сену» после того, как едущие на нем «обогнули стену» и «проскочили сквозь рощу пальм». Смещение и соединение всех земных мест сопровождаются таким же смещением времен. Особенно это заметно там, где речь идет о событии недавнего прошлого:
Бросит нам вслед пытливый взгляд
Нищий старик, - конечно, тот самый,
Что умер в Бейруте год назад.
На вопрос «Где я?» сердце поэта отвечает:
Видишь вокзал, на котором можно
Поэт во многих стихах, входящих в последние сборники - «Рабочий», «Священные плывут и танут ночи...», «Я и вы», «Память » - предсказывал свою смерть. Так, строфы в «Заблудившемся трамвае» представляют собой мрачное метафорическое предвидение смерти:
Она лежала вместе с другими
«Поэма Начала». Одним из творческих толчков, побудивших Гумилева написать ее, было изучение вавилонского эпоса. Предания о волшебных землях обычно связаны со змееборством, с борьбой человека и Змея-Дракона. В «Поэме Начала» драконья смерть воплощается в жреце, который перед смертью Змея хочет выведать его секреты. Дракон отказывается передать свои знания жрецу и произносит речь, похожую на мысли самого Гумилева, высказанные им в стихотворении «Я и вы» от собственного имени, где поэт называет драконами своих слушателей:
Дракон же, не желающий делиться секретами с человеком, говорит в «Поэме Начала»:
Я вручу его розе алой,
Водопадам и облакам.
судьбы самого поэта, осложнено и введением в текст магического заклинания «Он». Этот слог, столь важный для индийских, тибетских и других эзотерических школ, в европейской поэзии первой половины ХХ века приобрел новую значимость. У Гумилева только в час гибели Дракона человек с помощью слова стал влиять на мир. Описание космического действия «заповедного слова» сближает финал первой книги «Поэма Начала» со стихотворением «Слово». Это сознание того, что «Солнце останавливали словом, Словом разрушали города». А потому слово - это и откровение:
Но забыли мы, что осиянно
Сказано, что слово это - Бог.
В лирике Гумилева нашли гениальное воплощение вечные проблемы человеческого бытия: жизнь и смерть, индивидуальное духовное развитие личности и ее взаимосвязь с другими людьми, с прошлым и современностью. Гумилеву не были чужды гуманистические традиции русской лирики. Поэт славит силу человеческого духа, мощь разума («Поэма Начала»), утверждает уникальность и ценность каждой личности, каждого «я» («Звездный ужас», «Заблудившийся трамвай»), пытается поддержать сочувственным словом всех обитателей «родной, странной Земли», поддержать в их душах веру в свои чувства («Моим читателям»).
Философская лирика поэта в целом оптимистична, он принимает мир во всем богатстве явлений, красок, звуков, славит жизнь, утверждает ее вечность.
Урок литературы в 11 классе
Николай Степанович Гумилёв и акмеизм. Проблематика и поэтика лирики Н.С. Гумилёва.
Цели урока : познакомить с жизнью и творчеством Н.С. Гумилёва; отметить особенности образа романтического героя Н.С. Гумилёва (яркость восприятия мира, действенность позиции, неприятие серости, обыденности существования); формировать ключевые информационные и коммуникативные компетенции на основе анализа стихотворений Н.С. Гумилёва; воспитывать уважение к отечественной культуре, языку, истории.
Ход урока
Он возвысил слово над «низкой
жизнью». Он преклонил пред ним
колени – как мастер, всегда готовый
к продолжению ученичества, как ученик,
свято верующий в возможность научиться
волшебству, стать мастером в ряду мастеров.
Сергей Чупрунин.
1.Проверка домашнего задания .
Ученики отвечают на вопросы, которые были заданы на дом.
- Что представляла собой акмеистическая группа?
В 1911 году слушатели «Поэтической академии» основали новое литературное объединение – «Цех поэтов». В 1912 году было объявлено о возникновении нового поэтического течения. Из разных предложенных названий прижилось «акмеизм» (от греческого - высшая степень чего-либо, расцвет, вершина). Из широкого круга участников «Цеха» выделилась более узкая и эстетически более сплочённая группа поэтов, которые стали именовать себя акмеистами. К ним относились Н. Гумилёв, А. Ахматова, С. Городецкий, О. Мандельштам. Другие участники «Цеха», не являясь правоверными акмеистами, составляли периферию течения.
- Каковы взгляды Н.С. Гумилёва на это новое течение?
В программной статье «Наследие символизма и акмеизм» Н.С. Гумилёв назвал символизм «достойным отцом», но подчеркивал при этом, что новое поколение выработало иной – «мужественно твёрдый и ясный взгляд на жизнь». Акмеизм, по мысли Гумилёва, есть попытка заново открыть ценность человеческой жизни, отказавшись от «нецеломудренного» стремления символистов познать непознаваемое: простой предметный мир значителен сам по себе. Главное значение приобретает художественное освоение многообразного и яркого земного мира.
2.Работа по теме урока
2.1. Слово учителя.
Гумилёв Николай Степанович, 33 лет, дворянин, филолог, поэт, член коллегии «Издательство Всемирная литература», беспартийный, офицер был казнён в августе 1921 года по обвинению в принадлежности к «таганцевскому заговору». Недавно обнародованные материалы свидетельствуют о том, что это обвинение было ложным. Вы можете прочитать об этом подробно в журнале «Новый мир», №12, 1987 год.
- Каким же был этот один из самых ярких представителей акмеистической группы?
Исследователь творчества Гумилёва Н. Богомолов отмечал, что акмеизм Гумилёва конфликтен. Дело в том, что Гумилёв пробовал себя не в одной манере, «старался разрушить уже на глазах каменеющие традиции русского символизма», найти иные способы выражения, чем уже опробованные ранее. Его акмеизм тесно сближается с символизмом.
2.2.Домашняя подготовка учащихся: выразительное чтение или чтение наизусть стихотворения Гумилёва.
3. Лекция по теме урока.
По ходу лекции сделайте записи, которые помогут вам представить образ лирического героя стихотворений Н.С. Гумилёва.
3.1. Индивидуальное сообщение ученика о жизненном пути Н.С. Гумилёва (на основе материала учебника).
3.2. Давайте вместе перелистаем «книгу поэзии» Николая Гумилёва
А) Характерной особенностью уже ранней лирики поэта стало перенесение себя и читателя в мир грёз.
И кажется – в мире, как прежде, есть страны,
Куда не ступала людская нога,
Где в солнечных рощах живут великаны
И светят в прозрачной воде жемчуга.
Стоит только дать волю грезе – и начинается карнавальная смена то ли масок, то ли жребиев: «Я конквистадор в панцире железном…», однажды сидел я в порфире златой, горел мой алмазный венец…», «Я – попугай с Антильских островов…»
Б) С ранних стихов Гумилёв утвердил исключительность своей мечты, спасающей от скуки обыденного существования. В сборнике «Романтические цветы» была развита тема «битвы» за небывалую красоту. На этом пути лирический герой смело зовёт «смерть любую»:
Я с нею буду биться до конца.
И, может быть, рукою мертвеца
Я лилию добуду голубую.
В) Поклонение «сокровищам немыслимых фантазий» проявилось и в стихах, написанных по впечатлениям от путешествий. Что это – жизнь или мираж – в стихотворении «Лесной пожар»:
Резкий грохот, тяжкий топот,
Вой, мычанье, стон и рёв,
И зловеще – тихий ропот
Закипающих ручьев.
Вот несётся слон-пустынник,
Лев стремительно бежит,
Обезьяна держит финик
И пронзительно визжит.
С вепрем стиснутый бок о бок
Легкий волк, душа ловитв,
Зубы белы, взор не робок –
Только время не для битв.
Прочитайте ещё два стихотворения об Африке.
3.3. Работа по вариантам
Самостоятельное чтение и анализ стихотворений с опорой на материал учебника.
1 вариант – стихотворение «Озеро Чад»
Основная мысль – трагическая обречённость естественной гармонии под напором греховных побуждений человеческой цивилизации.
2 вариант – стихотворение «Жираф».
Основная мысль – выражен идеал красоты автора. Красота экзотического животного здесь – спасение от скуки городов, скудного земного существования.
4. В конце 1903 года Николай Гумилёв познакомился с Аней Горенко – будущей Анной Ахматовой, которая станет его женой. В дальнейшем именно ей будут посвящены шедевры его любовной лирики.
Заранее подготовленный ученик читает
Много есть людей, что полюбив,
Мудрые дома себе возводят,
Возле их благословенных нив
Дети резвые за стадом бродят.
А другим – жестокая любовь,
Горькие ответы и вопросы,
С желчью смешана, кричит их кровь,
Слух их жалят злобным звоном осы.
А иные любят, как поют,-
Как поют и дивно торжествуют,
В сказочный скрываются приют;
А иные любят, как танцуют.
- Что поведал о «тайном пламени любви» поэт?
- Какие средства художественной выразительности помогают влюблённому поэту рассказать о своих чувствах?
5. Стихов о России у Гумилёва мало. Но это ни в коем случае не говорит о том, что Гумилёв не любил Родину. Удивительно было, что реальность словно бы не заботила поэта. Или – выразимся точнее – была скучна, неинтересна ему именно как поэту. Почему? Гумилёв сам ответил на этот вопрос:
Я вежлив с жизнью современною,
Но между нами есть преграда,
Все, что смешит её, надменную,
Моя единая отрада.
У Гумилёва вообще нет политических стихов. Он уклонился от прямого диалога с современностью. Он – так, во всяком случае, кажется на первый взгляд – промолчал о том, что творилось со страной и народом в огненное пятилетие 1917-1921 годов. Но это молчание истолковывалось и осознавалось как акт гражданского выбора, как недвусмысленная политическая позиция.
Гибель Гумилёва, при всей кажущейся случайности и трагической нелепости, глубоко закономерна. По-другому не мог уйти из жизни поэт, сам себе напророчивший:
И умру я не на постели,
При нотариусе и враче,
А в какой-нибудь дикой щели,
Утонувшей в густом плюще.
- Вернёмся к вопросу, поставленному в начале лекции.
Посмотрите свои записи и ответьте на вопрос: «Каким предстаёт лирический герой Гумилёва?»
Запись в тетради и на доске
Лирический герой Гумилёва
Мечтатель
РОМАНТИК
Боец
Путешественник
Страстный влюблённый
Патриот
Мужественный человек
III . Итоги урока
Домашнее задание.
Продолжите знакомство с творчеством Николая Степановича Гумилёва. Выберите вопрос и подготовьте ответ на него:
В чем трагичность лирического героя Н. Гумилёва?
Как проявился идеал Гумилёва в цикле «Капитаны»?
Какие этапы своего творческого пути отразил Гумилёв в стихотворении «Память»?