Рафаэль Мухаметдинов
,
к.и.н.,старший научный сотрудник Института истории АН Татарстана
общественный деятель
ТАТАРИН С ТУРКОМ – БРАТЬЯ НАВЕК!
(О татаро-турецких связях в ХХ и XXI вв.)
К 130-летию со дня рождения
первого президента Турецкой республики
Кемаля Ататюрка
Связи между нашими народами уходят своими корнями в глубину веков. Например, ярким примером таких связей на государственно-дипломатическом уровне является письмо первого казанского хана Улуг Мухаммеда турецкому султану Гази Мураду, отправленное в 1428 году, когда Улуг Мухаммед был еще ханом всей Золотой Орды.
Улуг Мухаммед, начиная с 1438 года и до самой своей смерти в 1445 году приложил немалые усилия для создания и укрепления Казанского ханства.
Хан в своем письме высказывает мысль о необходимости возрождения торговых и дипломатических связей, традиционно существовавших между Золотой Ордой и Османским государством. Хан пишет, что взаимная торговля улучшила бы благосостояние народов двух государств. Также он спрашивает у султана, каким образом нейтрализовать те враждебные силы, которые мешают их дружеским взаимоотношениям (Журн. «Эхо веков», № ½, 1996, с. 29-34).
Вторым примером таких связей является посещение Казани 15-17 апреля 1910 года бывшим великим визирем (в современном понимании премьер-министром) Турции Хусейном Хильми-пашой. Он посетил Казань во время своего путешествия по Волге. Кроме официальных встреч с губернатором и русской администрацией Казани, он встретился с представителями деловых татарских кругов и татарской интеллигенцией. В честь гостя татарскими деятелями 16 апреля был устроен вечер в Купеческом клубе, а также дан завтрак в доме Бадруддина Апанаева.
Хильми-паша пожелал посетить следующие объекты в Казани: 1) Академию восточных языков, 2)Фабрики и заводы(сукна, шелка), 3) Благовещенский собор, 4)Башню Сююмбике, 5) Городской музей, 6) Татарскую часть города, 7) Мечети.
Ему было подарено более 20 татарских книг. При посещении татарских медресе гость беседовал и с учениками этих учебных заведений. Его живо интересовала деловая и культурная жизнь татар (Журн. «Эхо веков», № ½, 1998, с. 188-177).
Как известно, Стамбул и Казань в начале ХХ века были двумя центрами книжности и учености тюркского мира, центрами формирования этнического, национального и тюркского самосознания. Между татарами России и Стамбулом существовали теснейшие идейные и культурные связи, которые выражались в постоянных контактах людей и обмене информацией через газетные и журнальные материалы, а также через литературные произведения.
Довольно много татарских крестьян в конце XIX века эмигрировало в Османское государство, также много татарской молодежи приезжало туда на учебу.
В татарские медресе того периода из Стамбула привозили турецкие учебники, татарская интеллигенция знакомилась с французскими романами в том числе и через турецкие переводы.
Влияние турецкого языка на татарский мы видим в ранних произведениях Г. Тукая, Галиаскара Камала. Одно время в татарском обществе даже ставился вопрос «Переводить ли всю систему образования на общетюркский литературный язык, близкий к турецкому, или преподавать на основе народного татарского языка?». Победил второй вариант.
В тоже время, в начале ХХ века, особенно после 1917 года, В Турцию эмигрировала, а также временно проживала в этой стране большая плеяда выдающихся представителей татарской интеллектуальной элиты, которая оказала колоссальное влияние на политическую, общественную и культурную жизнь Османского государства, а в дальнейшем и республиканской Турции.
Достаточно перечислить имена лишь некоторых деятелей из этой плеяды:
Юсуф Акчура (1876-1935) – выпускник Школы политических наук при Сорбонне, депутат турецкого парламента, советник Кемаля Ататюрка, политик, политолог, ученый-историк, внесший вклад не только в создание национальной идеологии Турции, но и в формирование турецкой нации как таковой.
Садри Максуди (1879-1957) – выпускник Сорбонны, глава Национальной Автономии татар России, депутат турецкого парламента, советник первого президента Турции Кемаля Ататюрка, профессор, внесший большой вклад в становление правовой науки и правовых институтов Турции, активный участник обновления и становления современного турецкого языка.
Муса Джаруллах Бигиев (1875-1949) – выдающийся и признанный во всем мусульманском мире татарский религиозный мыслитель-реформатор и общественный деятель.
Гаяз Исхаки (1878-1954) – крупнейший татарский писатель и политический деятель, своими произведениями и особенно своей публицистикой способствовавший укреплению культурных и общественных связей между татарами и турками.
Фатих Карими (1870-1937) – яркий публицист и писатель, публицистика которого внесла огромный вклад в развитие татаро-турецких культурных связей.
Рашит Рахмати Арат (1900-1964) – ученый-лингвист, поднявший турецкую лингвистику на уровень европейской науки.
Габдельбари Баттал-Таймас (1883-1960) – крупный историк, внесший большой вклад в историческую науку Турции.
Акдес Нигмати Курат (1903-1971) – выдающийся специалист как по турецкой, так и по общетюркской истории.
Габдерашит Ибрагимов (1857-1944) – крупный татарский общественный и политический деятель, издатель, публицист, глашатай общетюркского сотрудничества и союза, первым устанавливавший не только культурные и общественные связи между татарами и турками, но и воплотивший в жизнь некоторые конкретные дела, базировавшиеся на идеологии общетюркского единства.
Чтобы не быть голословными, приведем некоторые конкретные примеры влияния татарских «ноу-хау» на жизнь турецкого общества. Например, крупнейшим событием в сфере общественно-политических связей между нашими народами было начало выхода в 1911 году в Стамбуле под руководством Юсуфа Акчуры журнала «Тюрк юрду» («Тюркская родина») при финансовой поддержке представителей крупной татарской буржуазии из г. Оренбурга братьев Ахмет Гани и Махмута Хусаиновых. Главным направлением журнала было распространение идеи сотрудничества и единения тюркских народов. Это издание знакомило турок с общественной и культурной жизнью российских тюрок, в том числе и татар. Этот журнал также распространялся в России, и читался в Казани и других городах с татарским населением. Фактически, это был также и первый журнал в Османской империи, который активно формировал у турок этническое и национальное самосознание.
В идеале Ю. Акчура старался создать своего рода синтез, представлявший собой объединение сильных государственных традиций Османской империи с экономическими, социальными и культурными достижениями российских тюрок (в частности татар).
Интересны также связи наших народов в области культуры земледелия того периода. Дело в том, что в 90-е годы XIX века около 70 000 татар переселилось из России в Турцию. Они поселились в основном в окрестностях городов Кютахья, Бурса, Айдын и Чаталджа
Например, татарские крестьяне-эмигранты, поселившиеся в окрестностях города Эскишехира, впервые в Турции показали турецким крестьянам облегченные четырехколесные телеги, косы и молотильные машины, облегченные железные плуги и технологию их использования, что намного облегчало и рационализировало крестьянский труд.
Интересно то, что турецкие сельские чиновники (по нашему, главы сельских администраций) собирали турецких крестьян в группы по 100 или 200 человек и отправляли их в татарские деревни, чтобы те перенимали опыт работы татарских крестьян.
Представители турецкого и татарского народов сотрудничали и в военной сфере. Например, в 1916 году известный татарский общественный деятель Габдрашит Ибрагимов посетил лагерь Зоссен в Берлине, где содержались военнопленные мусульманские солдаты из России. Он выступал с речами перед военнопленными и призывал их принять участие в вооруженной борьбе против государств Антанты. В результате из военнопленных был сформирован батальон, который в мае 1916 года был отправлен в Турцию и участвовал в боях против англичан на иракском фронте.
Этот татарский батальон назывался «Батальон-Азия», и после окончания войны одна часть оставшихся в живых солдат осела в Турции, небольшая часть разными путями вернулась в Россию.
В чем же состояла специфика влияния татарской интеллектуальной элиты на жизнь турецкого общества начала ХХ века?
Дело в том, что после 1905 года (после победы Японии в русско-японской войне) османское общество начинает особо привлекать своеобразная модель развития Японии, позволившая этой стране провести техническую модернизацию и в то же время сохранить свою традиционную религию и обычаи. После революции 1908 г. новые правители Турции предлагают взять за образец японскую модель развития. «Модель Японии» становится темой споров между интеллигентами, исламистами и тюркистами. Однако Япония была далекой и недостаточно изученной страной. Юсуф Акчура и его единомышленники из российских тюрок предложили другой, более близкий османцам образец.
Этот образец (или модель) с географической стороны, являвшийся и мусульманским, и тюркским, и с позиции культуры был более близким образцом, нежели японский, и потому был достойным для подражания.
Предлагаемая для турецкого общества татарская модель развития содержала в себе три направления для достижения прогресса: исламизм (уважение религиозных традиций, реформа медресе), тюркизм (тюркское национальное самосознание, ощущение единства всех тюрков, исследования по тюркской истории), модернизация (развитие буржуазных отношений, медицины, педагогики, свободы женщин, социальный и экономический прогресс). Считалось, что у татар мусульманство, тюркизм и модернизация сильнее, чем у османских тюрков. Для османских тюрков эта идея выражалась девизом «быть больше мусульманином, больше тюрком, быть более современным».
Постепенно и турецкие деятели стали представлять турецкую культуру как синтез этих трех основных элементов. По мнению известного турецкого идеолога Зии Гёкалпа, этот синтез должен был появиться как результат процесса непрерывного взаимообмена между интеллигенцией, опирающейся на цивилизацию, и между простым народом, опирающимся на культуру.
Ю. Акчура же придерживался мысли, что данный синтез уже появился в татарском обществе, или, по крайней мере, начал формироваться.
Османские тюрки обладали сильными государственными традициями, у татар же наблюдался явный прогресс в экономической, социальной и культурной жизни, появлялись уже некоторые элементы гражданского общества, другими словами, это были культурные связи между государством без буржуазии (Османской империей) и татарской буржуазией, лишенной собственного национального государства.
В отличие от дореволюционного периода татаро-турецкие связи постсоветского периода не ограничиваются лишь областью культуры и общественной мысли. В лице республики Татарстан эти связи поднялись на межгосударственный уровень и охватывают уже и сферу экономики, в особеннлсти торговлю и строительство.
В сфере торговли Татарстан поставляет в Турцию нефть и продукты нефтехимии, вертолеты. Турция же поставляет в Татарстан текстиль, готовый конфекцион, одежду из кожи, обувь.
Турецкие строительные фирмы построили в Казани ряд знаковых общественных зданий, таких как мечеть Кул Шериф на территории Кремля и развлекательно-досуговый центр «Пирамида» в центре города. Они также осуществляют и часть жилищного строительства в Татарстане.
В Татарстане открыто несколько турецких магазинов и кафе. Существуют прямые авиарейсы из Казани в Стамбул и Анталью.
В Казани работает также Генеральное консульство Турецкой республики и Турецкий культурный центр, открытый Фондом исследований тюркского мира (ФИТМ, г. Стамбул).
Что же касается культурных связей, то в Татарстане работает 7 татаро-турецких лицеев, где преподавание ведется на турецком и английском языках. Эти лицеи считаются среди населения очень престижными, так как их ученики часто побеждают на школьных олимпиадах, а их выпускники почти стопроцентно поступают в ВУЗы не только России, но и Турции. Правда в последнее время на эти лицеи федеральными органами оказывалось давление с целью недопущения работы в них турецких преподавателей (фактически, они были выдворены из России) по причине, якобы не соответствия их дипломов стандартам РФ, что очень негативно повлияло на отношение общественности к российским властям в Татарстане.
Начиная с середины 90-х годов ХХ века, по соглашению между министерствами просвещения Татарстана и Турции каждый год на учебу в университеты Турции посылается большая группа молодежи из нашей республики.
В свою очередь, небольшое количество турецкой молодежи учится в ВУЗах Казани, в основном в Татарском государственном гуманитарно-педагогическом Университете (ТГГПУ) и еще несколько человек – в технических ВУЗах.
Турецкие и татарские театры участвуют в различных театральных фестивалях, проводимых в рамках тюркских стран, и они приезжают взаимно на костроли в Татарстан и Турцию.
Если говорить о распространении турецкого языка в Татарстане, то впервые турецкий язык начал преподаваться в гимназии № 11 г. Казани и Педагогическом институте в 1989-1990 годах. Первым преподавателем турецкого языка в этих заведениях работал Мухаметдинов Рафаэль Фардиевич. Затем, в 1991 году к этому делу подключился первый преподаватель, приехавший из Турции. Это был Эрол Каймак.
Сейчас турецкий язык преподается в двух ВУЗах Казани: в Институте востоковедения при КГУ и на кафедре восточных языков ТГГПУ.
Под руководством ученого-лингвиста Ганиева Ф.А. коллективом ученых созданы татаро-турецкий (1997г.) и турецко-татарский (1998 г.) словари.
Заведующей кафедрой турецкого языка Института востоковедения Асией Рахимовой был подготовлен и издан в 2002 году оригинальный учебник турецкого языка на базе татарского. Причем учебник был издан на татарском языке в двух вариантах: на кириллическом и латинском алфавитах.
Оба проекта, как создание словарей, так и учебника, финансировалось Фондом имени Ахмеда Вели Менгера – выходца из казанских татар (г. Стамбул), который был создан дочерью А. Менгера Сафией Имре.
Вот такими узловыми событиями и деятельностью характеризовались взаимоотношения двух братских народов: татарского и турецкого.
Мы уверены, что в стратегическом плане колесо истории всегда движется вперед, в сторону прогресса, а потому и наши братские дружеские отношения будут развиваться и расти на благо наших народов.
Название главы наверняка ассоциируется у читателя с учебником истории 40 - 60-х гг. XX века. Тем не менее именно такой заголовок больше всего соответствует событиям XVI–XVII веков. Борьбу с татарами и турками параллельно вели Московское государство и вольные русские люди - запорожские и донские казаки.
Вольные казаки и государство в XVI–XVII веках в большинстве случаев действовали независимо друг от друга. Причем стратегия Московского государства в борьбе с Крымом сводилась к пассивной обороне (за редкими исключениями), а казаки предпочитали молниеносные войны.
Уже при великом князе Василии III в 1512 г. была составлена первая «роспись» русских полков для обороны «крымской украины». Воеводы с полками размещались вдоль Оки - в Кашире, Серпухове, Тарусе, Рязани, «на Осетре»; и по берегу Угры. В 1513 г. пять полков были направлены в Тулу.
Охрана «берега» от татарских набегов стала общегосударственной повинностью. На Оку прибывали отряды из самых отдаленных областей Руси. Например, отряд из Великого Устюга стоял «на перевозе на Кашире», а потом «стояла сила устюжская заставою на стороже на Оке, на устьи реки Угры от Орды». Отряды, оборонявшие «берег», формировались из «детей боярских», «посошных» и «пищальников».
В начале XVI века оборона Московского государства от татар включала в себя укрепленные линии по берегам рек Оки и Угры, где стояли русские полки, и действия «легких воевод» «за рекой».
Первый набег крымских татар на Московское государство состоялся где-то между 1500 и 1503 гг. Во всяком случае, осенью 1503 г. московские послы жаловались хану Менгли Гирею на нападения татар на Чернигов. В 1511 г. крымские татары дошли до Оки. В дальнейшем в каждое десятилетие происхо дило по несколько походов татар. Вот некоторые примеры. В 1527 г. крымцы дошли до Оки, а затем разорили Рязанщину. В среднем один татарин привел из похода по 5–6 пленников. Крымский хан получил только в виде «тамги» (налога») с продажи русских пленных 100 тысяч золотых.
В XVI–XVII веках считалось успехом, если московские воеводы останавливали крымцев на Оке, а это сделать удавалось, увы, не всегда.
С 1580 по 1590 г. русские строят южную линию городов-крепостей - Белгород, Воронеж, Валуйки, Елец, Кромы, Курск, Лебедянь, Ливны, Оскол, Царев-Борисов. Города-крепости соединялись между собой малыми укреплениями и «засечными чертами». «Засечные черты» представляли собой в 100 метров шириной полосы поваленных верхушками на юг деревьев, укрепленные валами. Вдоль всей черты располагались дозорные вышки и укрепленные пункты - остроги. Эти меры в известной степени ослабили набеги татар, прорывы крымцев к Оке стали редкостью.
Тульский участок Большой засечной черты
Смута на Руси в начале XVII века существенно ослабила обороноспособность государства. С 1607 по 1618 г. татары раз- рушили города Волхов, Данков, Дедилов, Елец, Епифань, Калугу, Карачев, Козельск, Крапивну, Кромы, Лебедянь, Мещерск, Михайлов, Ливны, Лихвин, Перемышль, Путивль, Орел, Оскол, Ряжск, Серпухов, Серпейск, Царев-Борисов, Чернь, Шацк.
В июле 1632 г. 20-тысячное татарское войско разграбило Елецкий, Карачевский, Ливенский, Мценский, Новосильский и Орловский уезды. Только в октябре татары ушли домой. В июне 1633 г. 20-тысячное татарское войско во главе с Мубарек Гиреем разорило приокские уезды - Алексинский, Калужский, Каширский, Коломенский, Серпуховской, Тарусский и даже Московский за Окой.
В ответ Московское правительство в 1635 г. начало грандиозные по своим масштабам строительные работы на новой линии - «Белгородской черте», протянувшейся на 800 км от реки Ворсклы (приток Днепра) до реки Челновой (приток Цны). Это была сплошная укрепленная линия с вновь построенными десятками крепостей, с валами и рвами. «Белгородская черта» проходила от Ахтырки через Вольный, Хотмышск, Карпов, Белгород, Корочу, Яблонов, Новый Оскол, Уверд, Ольшанск, Воронеж, Орел, Усмань, Сокольск, Добрый, Козлов до Тамбова. Строительство ее было в основном завершено к 1646 г., а доделки продолжались еще 10с лишним лет.
При царях Алексее Михайловиче и Федоре Алексеевиче были построены еще две засечные черты - Симбирская (1648–1654 гг.) и Сызраньская (1683–1684 гг.). Строительство защитных линий продолжалось вплоть до присоединения Крыма к России.
Однако, несмотря на мужество русских воевод и простых ратников, несмотря на огромные средства, вложенные в строительство защитных линий, татарские набеги не прекращались. Только в первой половине XVII века татары увели в плен 150–200 тысяч человек.
Огромные суммы ежегодно выплачивала Русь крымским ханам и мурзам в качестве «поминок». Московское государство брало на себя все расходы на содержание татарских послов. За первую половину XVII века на эти цели было израсходовано из московской казны около миллиона рублей, то есть в среднем по 26 тысяч рублей в год. Деньги по тем временам огромные - на них можно было построить четыре новых города.
Причина была в неверной стратегии русских царей. Оборона хороша только тогда, когда она непроницаема для противника или по крайней мере наносит неприемлемый уровень потерь ему. Причем последнее справедливо только для цивилизованного противника. Для войны с татарами эффективной могла быть только наступательная тактика. Причем все нормы так называемого военного или международного права тут неприемлемы. Они годятся только для Европы, и дело тут не в расизме, а в здравом смысле.
Возьмем для примера деревушку Артаньян на юге Франции. Из ее жителей в течение многих столетий воевало только одно семейство - дворяне д"Артаньяны, а прочие обитатели деревни только кормили их. Когда деревню занимали испанцы, жители кормили испанцев, и т. д. Поэтому убийство мирных жителей противоречило здравому смыслу, и, соответственно, сформировались нормы морали и права.
Жители же селения, живущие столетиями разбоем, все являются разбойниками. Пресечь бандитизм временно можно, поставив рядом крепкий гарнизон, но как только гарнизон уйдет, разбои возобновятся. Навсегда же покончить с разбоем можно, только уничтожив все население или, изолировав муж чин, ассимилировать женщин и детей с мирным населением.
Поэтому наступательные действия казаков против татар и турок в XVI–XVII веках по критерию «эффективность - стоимость» на порядок или два порядка превосходили оборонительные мероприятия русских царей в конце XV - начале XVI веков.
Почти одновременно на Днепре и Дону появились вольные русские - казаки. Сейчас украинские националисты пытаются отделить запорожских казаков от донских и считают их представителями украинского народа. В XV–XVI веках не было украинского народа. Запорожские казаки сами считали себя русскими, говорили и писали по-русски с небольшими вкраплениями местных выражений, то есть можно говорить о диалекте запорожцев, а точнее - «сленге». Запорожские казаки часто уходили на Дон и наоборот, донские - на Днепр, и никто никого не считал иностранцами.
Запорожцы совершали конные и морские походы на татар. Объектом конных походов были татарские орды, кочующие в Северном Причерноморье, турецкие крепости между Днепром и Дунаем, а также Крым. Казацкие же суда - чайки - ходили по всему Черному морю.
В 1516 г. казаки осадили турецкий город Аккерман, а в 1524 г. отмечен первый поход запорожцев на Крым. В 1545 г. казаки спустились на чайках к Очакову и разграбили его окрестности, а также захватили турецких послов к польскому королю Сигизмунду-Августу.
С середины второй половины XVI века казаки все более активно действуют на Черном море. Флотилия запорожских чаек с кошевым атаманом Фокой Покатило в 1574 г. прошла Черным морем до Днестровского залива, где казаки сожгли город Аккерман.
В октябре 1575 г. в отместку за набег татар на Украину атаман Богданко с конным отрядом прорвался через Перекоп и опустошил Северный Крым. Затем Богданко совершил несколько морских походов на Козлов (Гезлев, современная Евпатория), Трапезунд и Синоп.
В 1589 г. казаки опять напали с моря на город Козлов и разорили его, а на обратном пути разрушили город Аккерман.
Турки пытались закрыть для казаков устья Днепра и Дона. На Дону они построили крепость Азов, а в Днепро-Бугском лимане - Очаков. Кроме того, выше по Днепру и Дону были построены малые крепости Кызы-Кермен, Тавань и Аслан. Однако это не остановило казаков. Часто они прорывались мимо крепостей, часто перетаскивали чайки по суше в обход. Кроме того, запорожцы поднимались вверх по левому притоку Днепра реке Самаре, потом шли по одному из ее притоков, от которого начинался волок. Отсюда чайки попадали в одну из рек, впадающих в Азовское море. Скорее всего, это была река Кальмиус, впадающая в Азовское море у современного Мариуполя. А донские казаки использовали реку Миус. Они поднимались вверх по Дону, перетаскивали струги в Миус и выходили в море, минуя Азов.
В 1605–1606 гг. казаки захватили города Аккерман и Ки-лию, а также взяли штурмом самую сильную турецкую крепость на западном побережье Черного моря Варну.
В 1615 г. запорожцы разорили окрестности Стамбула. Близ устья Дуная казаков нагнала турецкая эскадра. Однако нападение турок было отбито, причем казаки захватили несколько галер. На трофейных галерах казаки дошли до устья Днепра, где их и сожгли.
В 1616 г. в сражении в Днепро-Бугском лимане казаки захватили 15 турецких галер, а затем на чайках и галерах отправились к Анатолийскому побережью, где разрушили Трапезунд и Синоп.
В 1620 г. запорожцы на 150 чайках погуляли у берегов Болгарии, в очередной раз была взята и сожжена Варна.
В 1621 г. 1300 донских казаков и 400 запорожцев вышли ранней весной в Азовское море. Атаманы Суляно, Шило и Яцек избрали целью похода город Ризе на юго-западном берегу Черного моря. Казаки взяли штурмом дворец паши, понеся большие потери. На обратном пути казаков застал сильный шторм, во время которого затонуло много стругов. Тут на них напала турецкая эскадра из 27 галер. Только 300 донцов и 30 запорожцев на восьми стругах прорвались в Дон и вернулись домой.
В июне 1621 г. 16 чаек появились у Стамбула, в городе началась паника. Казаки прошли вдоль берега Босфора, разоряя и сжигая все села на своем пути. На обратном пути в районе устья Дуная произошло сражение казаков с эскадрой капуда-на-паши Халиля. Несколько чаек туркам удалось захватить. Пленных казаков публично казнили в городе Исакчи на Дунае в присутствии самого султана: давили слонами, разрывали галерами на части, закапывали живьем, сжигали в чайках, сажали на кол. Осман II с удовольствием смотрел на казни и даже принимал в них активное участие. Разъезжая на коне возле истязаемых казаков, он стрелял в них из лука почти без промахов, так как был искусным стрелком, а головы убитых казаков султан приказывал солить и отправлять в Константинополь.
В том же году произошел и «дебют» молодого атамана Богдана Хмельницкого, который вывел в Черное море флотилию чаек. В августе 1621 г. в морском бою запорожцы утопили 12 турецких галер, а остальные преследовали до Босфора.
Весной 1622 г. на Дон прибыл отряд запорожцев с атаманом Шило. Вместе с донцами они двинулись на стругах вниз по Дону. В устье реки казаки атаковали турецкий караван и захватили три судна. Затем казаки пограбили татар в районе Балыклеи (Балаклавы), погуляли у Трапезунда и, не дойдя 40 км до Стамбула, повернули назад. На обратном пути их перехватила турецкая эскадра из 16 галер. В бою погибло 400 казаков, а остальные благополучно вернулись на Дон.
В июне 1624 г. около 350 чаек опять прорвались в Черное море. Через три недели чайки вошли в Босфор и двинулись к Константинополю. Турки срочно отремонтировали большую железную цепь, сделанную еще византийцами, и заперли ею залив Золотой Рог. Казаки сожгли Буюк-Дере, Зенике и Сдег-ну, а затем уплыли обратно.
В следующем 1625 г. 15 тысяч донских и запорожских казаков на 300 чайках из Азовского моря вышли в Черное море и двинулись к Синопу. С ними в сражение вступили 43 турецкие галеры под командованием Редшида-паши. Вначале казаки брали верх, но затем ветер подул в лицо казакам. В результате они потерпели неудачу. Было потоплено 270 чаек, а 780 казаков попало в плен. Часть из них была казнена, а часть отправлена навечно на галеры.
Монах-доминиканец Э. д"Асколи, побывавший в Крыму в 1634 г., писал, что казаки в 20 -30-х гг. XVII века неоднократно штурмовали турецкую крепость в Керчи, но взять ее не смогли. Зато Судакская долина стала необитаемой от казачьих набегов. Д"Асколи посетил город Инкерман (район нынешнего Севастополя), до основания разрушенный казаками.
Походы казаков происходили почти каждый год, и обо всех просто нет возможности упомянуть.
В 1628 г. донские казаки захватили Балаклаву, затем поднялись в горы и напали на город Карасубазар. Не имея возможности унять донцов, крымский хан написал кляузу в Москву: «Казаки их крымские улусы повоевали и деревни пожгли и лутчей город Карасов (Карасубазар - А.Ш.) выжгли, и ныне-де казаки стоять в крымских улусах и шкоды людям их чинят».
В 1631 г. 1500 донцов и запорожцев высадились в Крыму в Ахтиарской бухте, то есть в будущем Севастополе, и двинулись в глубь полуострова. 8 августа казаки взяли «большой город» в Козлове, а татары отсиделись в «малом городе». Затем казаки ушли в море и высадились в Сары-Кермене, то есть в давно заброшенном и разрушенном Херсонесе. Здесь они устроили свою базу, из которой опустошали окрестности.
16 августа у Мангупа казаки встретились с войском Джа-нибек Гирея. Татары были разбиты, казаки захватили две пушки. Хан бежал из Бахчисарая. Но казаки по неясным причинам ушли назад, разграбив на прощание Инкерман.
Казацкие походы серьезно ослабили военный и экономический потенциал крымских ханов, да и самой Турции. Поэтому Москва со времен Ивана Грозного помогала донским и запорожским казакам, посылая им деньги, оружие и продовольствие. Особенно казаки ценили порох и пушки. Другой вопрос, что делалось это с перебоями и не удовлетворяло нужды казаков.
Серьезный ущерб взаимоотношениям казаков и Московского государства наносило непонимание русскими царями, начиная с Ивана Грозного, сути Крымского ханства. Цари путали Крым с Австрией, Швецией или там Данией, посылали посольства, пытались заключать договоры в надежде получить мир на южных рубежах. Все эти планы проваливались, татары вопреки всем договорам вновь и вновь нападали на Русь. По пословице «на колу мочало, начинай сначала», после очередного набега в Крым с «поминками» тащились московские послы. При этом в качестве разменной монеты на «Бахчисарайском аукционе» царские дипломаты использовали казаков. Казаки собрались в поход, и вдруг из Москвы грамота - сидеть смирно, даже если татары нападут, ответных набегов не делать. В отдельных случаях казаки терпели, слушались Москву, а в большинстве случаев - нет. В ответ Москва прекращала поставки денег и оружия и запрещала купцам торговать с Сечью или Доном, то есть попросту вводила блокаду. Доходило до вооруженных конфликтов казаков и царских войск на радость басурманам. Хорошим примером непоследовательной политики Москвы стало знаменитое «Азовское сидение». В начале 30-х годов XVII века из Москвы на Дон пришло немало грамот с требованием «не задирать» турок, на море не ходить, городам Азову и Кафе «дурного не чинить». Донцы ворчали и терпели. Запорожцы же к этому времени не имели почти никаких связей с Москвой, и в 1634 г. гетман Войска Запорожского Сулима вышел по Днепру в Черное море, а далее через Керченский пролив прошел в Азовское море и осадил Азов. К запорожцам в инициативном порядке подошло несколько сотен донцов с пушками. Осада крепости длилась две неде- ли и была снята из-за внезапного нападения ногайских татар на донские станицы.
В марте 1637 г. 4 тысячи запорожцев под началом Михаила Татаринова прибежали на Дон. К ним присоединилось 3 тысячи донцов, и они вместе двинулись к Азову. Часть казаков плыла на стругах, а конница шла берегом. 24 апреля казаки осадили Азов.
Азов представлял собой сильную крепость, а у казаков не было осадной артиллерии. Но среди казаков оказался хорошо знающий осадное дело немец, при переходе в православие принявший имя Иван. Кстати, среди запорожцев и донцов встречались немцы, французы и представители других европейских стран. Правда, чтобы вступить в товарищество, им приходилось принимать православие. Немец Иван подвел подкоп под стены Азова. В «Повести о взятии Азова» говорилось: «Вдень воскресенья, в четвертом часу дни (примерно в пять часов утра) месяца июня по 18 день тот мастер Иван по повелению атаманов и казаков в подкопе порох запалил. И ту град-ную стену вырвало и многих бусурманов за град с камением метало. И бысть аки молниа великая от того порохового дыму».
Донцы и запорожцы пошли на штурм. Азов был взят. Все мусульмане, включая мирных жителей, перебиты, русские невольники освобождены, а греки, жившие в Азове, отпущены восвояси. В Азове казаки захватили 200 турецких орудий. Донские казаки остались в Азове, а запорожцы с добычей удалились в Сечь.
Узнав о взятии Азова, царь Михаил очень напугался и отправил грамоту турецкому султану, где утверждалось, что казаки взяли Азов «воровством», донские-де казаки издавна воры, беглые холопы и царских приказаний не слушают, а войско посылать на них нельзя, потому что живут они в дальних местах: «И вам бы, брату нашему, на нас досады и нелю-бья не держать за то, что казаки посланника вашего убили и Азов взяли: это они сделали без нашего повеленья, самовольством, и мы за таких воров никак не стоим, и ссоры за них никакой не хотим, хотя их, воров, всех в один час велите побить; мы с вашим султановым величеством в крепкой братской дружбе и любви быть хотим».
Тем не менее «воровское» взятие Азова существенно изменило обстановку в регионе. Прекратились набеги крымцев на русские земли. Крымского хана начали покидать ногайские мурзы и откочевывать обратно к Волге, «под руку» русского государя. Всего на русскую сторону Дона перешло 30 тысяч «черных улусных людей». Ногайский мурза Янмаметь с семьей и отрядом в 1200 всадников бежал из Крыма прямо в Азов. Часть ногайцев расположилась кочевьями вблизи Азова, принеся «шерть» (клятву на верность) русскому царю, остальные пошли дальше, к Астрахани.
Первоначально гарнизон Азова составлял 4 тысячи донских казаков, многие из которых перевезли в город свои семьи. Вскоре прибыло на «житьё» 700 запорожцев. Появились купцы, открылись лавки. Турецкий же султан увяз в войне с Персией и не мог отправить против казаков больших сил.
Персидская война закончилась в 1639 г., и султан Мурад IV начал готовиться к походу на Азов, но в 1640 г. он умер. Новый султан Ибрагим сумел начать поход лишь в мае 1641 г. По разным сведениям, султан отправил к Азову от 100 до 240 тысяч турок и татар. В городе же было 5367 казаков и 800 женщин.
В июне 1641 г. началась осада города. Турки доставили под Азов 120 осадных («ломовых») пушек и 32 мортиры. Туркам удалось захватить земляной город, но осажденные укрылись в цитадели, взять которую турки так и не смогли. Между тем наступила осень. Зимой Азовское море замерзает, и турки могли лишиться подвоза продовольствия. Кроме того, неизвестно откуда в турецком лагере возник слух, что к Азову идет царь Михаил с большим войском. В итоге 26 сентября 1641 г. турки сняли осаду и уплыли обратно, а татарская конница ушла в Крым. Потери турок и татар под Азовом превысили 20 тысяч человек. Султан Ибрагим был взбешен. Командующий осадной армией Гуссейн-паша скончался на обратном пути, зато другие начальствующие лица турецкой армии были казнены в Стамбуле.
Победа нелегко досталась казакам. Судьба Азова буквально висела на волоске. Теперь казакам стало ясно, что в следующий раз без помощи царских войск им город не удержать.
Приход же на Дон московских воевод мог положить конец казацкой вольности. Тем не менее казацкий круг решил отправить послов к царю с просьбой «взять Азов под свою руку». Казачье посольство возглавили атаман Наум Васильев и есаул Федор Порошин. С ними было 24 человека «лучших казаков». 28 октября 1641 г. казаки приехали в Москву.
Донские послы доложили государю московскому о том, что казаки «от турских и крымских и многих людей город Азов отсидели», но понесли большие потери, и гарнизон Азова находится теперь в крайне плачевном состоянии. Казаки попросили царя: «Чтоб велел государь, у нас принять с рук наших свою государеву вотчину Азов город».
Царь Михаил и его бояре долго колебались. В конце концов Михаил собрал 3 января 1642 г. Земской Собор, которому поручил решить вопрос об Азове. Мера эта формально была демократической, а на самом деле - глупейшей. Почти никто из делегатов Собора ранее не слышал вообще об Азове. Просто Михаилу не хотелось, чтобы инициатива отказа от Азова принадлежала царю, а с Земского Собора какой спрос - «партия никогда не ошибается». Дьяки насчитали фантастическую сумму - 221 тысячу рублей, которая бы понадобилась на занятие Азова. И никому не пришло в голову спросить, как это казаки удерживали Азов несколько лет «своим коштом», то есть на средства Войска Донского?
30 апреля 1642 г. в Азов была отправлена царская грамота, окончательно поставившая точку в азовском сидении. В грамоте говорилось: «…вам, атаманам и казакам, Азова города держать некем; а только приняти не велим, а вам его покинуть и идти по старым своим куреням».
Делать было нечего, казаки вывезли из Азова все пушки и припасы, крепость была разрушена до основания.
Летом 1642 г. турецкие войска вновь подошли к Азову и немедленно приступили к строительству новой крепости. Крепость построили из камня, придав ей форму правильного четырехугольника. Крепость имела бастионы и внутренний замок-цитадель. Стены окружали земляной вал и глубокий ров. Выше по реке на обоих берегах турки выстроили две башни, так называемые «каланчи», между которыми протянули железную цепь, чтобы перекрыть дорогу казачьим судам. В «каланчах» были установлены пушки, и постоянно находилось 20–50 янычар. На одном из рукавов Дона, Мертвом Донце, в 10 км к северу от Азова был построен каменный замок-форт Лютик, он прикрывал дальние подступы к крепости.
Расчеты московских бояр и царя на замирение с султаном не оправдались. 22 апреля 1643 г. большое турецкое войско внезапно напало на казачий городок Маныч, разорило и сожгло его. Всех оставшихся в живых казаков увели в плен в Азов. Через неделю турецкое войско напало на городки Черкасск и Монастырский Яр, разорило и разрушило их. В июне большое турецкое войско осадило Раздоры. Однако донцам удалось отстоять Раздоры, а в апреле 1644 г. они вернули Черкасск. В мае 4,5 тысячи казаков приходили под Азов. Зато летом турки перешли в контрнаступление.
В октябре 1643 г. донские атаманы жаловались царю, что турки «взяли и выжгли городок Кагальник и казаков многих порубили, а иных поймали». Но и теперь Михаил побоялся послать войска на Дон. Вместо этого казачьим атаманам было разрешено вербовать в Московском государстве «вольных людей». К 1645 г. на Дон отправилось не менее 10 тысяч «вольных людей». Но для отражения турецкой экспансии и этого было мало.
В мае 1646 г. в Черкасск пришел из Астрахани воевода Семен Романович Пожарский с отрядом из 1700 стрельцов и 2500 ногайцев. Туда же из Воронежа пришел воевода Конды-рев с тремя тысячами «вольных людей», набранных на Украине. Московские воеводы и казаки в 1646 г. ходили под Азов, но взять его не смогли. Раньше думать надо было!
Теперь турки сделали Азов неприступной крепостью. Однако азовский гарнизон не мог помешать морским походам донских казаков. В кампании 1646 и 1647 гг. казакам пришлось вернуться обратно из-за сильных штормов на Азовском море. Зато в 1651 г. донцы вновь пограбили окрестности Синопа, взяв 600 пленных, а на обратном пути захватили три торговых турецких судна.
В 1652 г. тысяча донских казаков под предводительством атамана Ивана Богатого подошла к окрестностям Стамбула.
Возвращались донцы домой с большой добычей и на обратном пути выиграли бой с десятью турецкими галерами.
В 1653 г. донцы в течение трех месяцев опустошали южный берег Крыма от Судака до Балаклавы, а затем спалили Трапезу нд.
В 1655 г. 2 тысячи донских и 700 запорожских казаков взяли штурмом Тамань и два месяца держали в страхе весь Крым. В том же году другой отряд казаков захватил Судак и Кафу. Казаки также пытались занять окрестности Батума, но неудачно. Турецкий путешественник XVII века Эвлия-Эффенди писал, что казаки взяли крепость Гунию вблизи Батума. Но туда пришел Гази-Сиди-Ахмед-паша с большим войском и внезапно напал на казаков. Турки захватили казацкие чайки и 200 пленных. Остальным казакам удалось укрыться в крепости. Паша осадил крепость и целый день безуспешно пытался взять ее штурмом. К вечеру на помощь туркам подошло несколько тысяч местных горцев. Имея многократное превосходство в силах, нападающие завалили ров и стены фашинами, под прикрытием огня своей артиллерии ворвались в крепость и перебили казаков.
В 60 -70-х гг. XVII века несколько походов на басурман предпринял запорожский атаман Иван Дмитриевич Сирко. В 1660 г. он совершает морские походы на Очаков и Крым. Зимой и осенью 1663 г. казаки под его началом напали на Перекоп и разрушили крепость.
В октябре 1667 г. Сирко с двумя тысячами конных запорожцев ворвался в Крым через Перекоп. Взяв большую добычу и освободив 2 тысячи пленных, казаки благополучно вернулись домой.
В 1673 г. Сирко громил турок в районе Очакова, а затем с моря вторгся в Крым. Три летние кампании 1672–1674 гг. запорожцы гуляли по Черному морю, наводя ужас на турок.
В 1675 г. Сирко с большим войском, где вместе с запорожцами были донцы, русские и даже калмыки, двинулся в Крым. У Перекопа Сирко разделил свое войско. Одна половина войска вторглась в Крым, а другая осталась у Перекопа. Казаки взяли Козлов, Карасубазар и Бахчисарай и, обремененные добычей, отправились назад. Хан Эльхадж-Селим Гирей решил напасть на возвращавшихся казаков у Перекопа, но был атакован с двух сторон обеими частями запорожского войска и наголову разбит.
Казаки скоро двинулись домой. Вместе с ними шло 6 тысяч пленных татар и 7 тысяч русских рабов, освобожденных в Крыму. Однако около 3 тысяч рабов решило остаться в Крыму, причем многие из них были «тумы», то есть дети русских пленников, родившиеся в Крыму. Сирко отпустил их, а затем велел молодым казакам догнать их и всех перебить. После Сирко сам подъехал к месту бойни и сказал: «Простите нас, братья, а сами спите тут до страшного суда господня, вместо того, чтобы размножаться вам в Крыму, между бусурманами, на наши христианские молодецкие головы и на свою вечную без прощения погибель».
В 1675 г. султан Мехмед IV прислал в Сечь письмо, в котором предлагал запорожским казакам признать свою зависимость от Турции и покориться ему как «непобедимому лица-рю». На что последовал знаменитый ответ запорожцев: «Ты - шайтан турецкий, проклятого черта брат и товарищ и самого Люцифера секретарь! Какой ты с черту лицарь?» Заметим, что письмо, опубликованное в конце XIX века русской прессой, было сильно искажено цензурой, поскольку казаки не стеснялись в выражениях. Кончалось подлинное письмо так: «Вот как тебе казаки ответили, плюгавче! Числа ж не знаем, ибо календаря не имеем, а день у нас який и у вас, так поцелуй же в сраку нас! Кошевой атаман Иван Сирко со всем кошем запорожским».
12 июня 1678 г. запорожские чайки под командованием Сирко напали в Днепро-Бугском лимане на турецкую флотилию, везшую припасы в Очаков. Уйти удалось лишь одному турецкому судну.
О подвигах донских и запорожских казаков можно написать не одну сотню страниц. Я же закончу рассказ письмом Сирко крымскому хану Мурад Гирею (1679 г.): «Нейди вторично на нас войною, не то опять и мы к тебе придем… Мы брали Синоп и Трапезунд, мы разоряли берега азиатские, мы Белграду крылья прижигали; Варну, Измаил и многие крепости Дунайские мы обращали в ничто… Наследники давних запорожцев, мы идем по их следам; не хотим с вами ссориться, но ежели видим опять вас зачинщиками, то не побоимся опять к вам прийти».
Распад СССР и последовавший «парад суверенитетов» в начале 1990-х годов позволили Турции попытаться распространить свое внешнеполитическое влияние на татар Поволжья. Это стремление Анкары встретило тогда радостный отклик в Казани: «суверенное государство Татарстан, ассоциированное с Россией» (так именовался регион в своей конституции до 2002 года) было заинтересовано в международном признании.
Сделать это было проще со странами, имеющими этнорелигиозную близость с Татарстаном. Показательно, что свой первый зарубежный визит первый президент Татарстана Минтимер Шаймиев совершил именно в Турцию, которая к тому же проявляла столь сильный интерес к своему «северному брату». Соответственно, любые формы экспансии Анкары находили поддержку и одобрение в Казани, в том числе, когда это касалось религиозной, культурной или образовательной деятельности.
Подчеркнем, что в 1991 году между правительствами Турции и Татарстана было заключено соглашение о сотрудничестве, где религиозный фактор был назван «объединяющим». На одном из примеров проникновения в Татарстан «объединяющего фактора», а точнее — турецкого исламистского движения Фетхуллаха Гюлена — я бы хотел остановиться подробнее.
Гюленизм (организацию именуют также «Фетхуллахчулар» — по имени лидера) считается одним из ответвлений организации «Нурджулар» (или нурсистов — последователей турецкого религиозного радикала Саида Нурси (1877−1960), в РФ организация признана экстремистской, ее деятельность запрещена — прим. EADaily ), которая впоследствии развилась в самостоятельное учение, а группа последователей 74-летнего проповедника Фетхуллаха Гюлена, с 1999 года проживающего в США, образует огромную международную сеть школ, фирм, культурных центров, СМИ, коммерческих структур. Я сразу отмечу, что для российской правоохранительной системы нет различий между «Нурджулар» (нурсисты) и «Фетхуллахчулар» (гюленисты) — последние тоже интерпретируются как «Нурджулар».
В 1991 году в Казань приехал эмиссар гюленистов Камиль Демиркая , который возглавлял «Общество Эртугрул Гази» (организация названа в честь тюркского правителя Эртугрула (1198−1281), отца основателя Османской империи). Себя он старался позиционировать как потомок татарских эмигрантов, который решил вернуться на историческую родину в Татарстан. Это располагало к нему татарстанских чиновников. Он основал первый татаро-турецкий лицей, открытый в Казани в 1992 году (лицей № 2 на улице Шамиля Усманова). В 1997 году он же основал в Татарстане ЗАО «Просветительско-образовательное общество «Эртугрул Гази» (Казань, улица Октябрьская, 23а) в здании детского сада.
Вскоре в Казань приезжает другой эмиссар гюленизма Омер Экинджи , который становится гендиректором всех восьми татаро-турецких лицеев, появившихся в Татарстане: три — в Казани, два — в Набережных Челнах, один — в Бугульме, один — в Альметьевске, один — в Нижнекамске.
Специфической особенностью этих лицеев, за исключением лицея № 149 в Казани, были интернатская форма их функционирования и гендерный характер (в школе учились только мальчики или только девочки). Впрочем, на первых порах руководство лицеев ссылалось на дореволюционный российский опыт обучения детей в разнополых школах. Добавим также, что основной контингент преподавателей составляли мужчины (в лицее для девочек в Набережных Челнах преподавали, соответственно, женщины).
В 2001 году Рособрнадзор обратил внимание на деятельность турецких лицеев в России, чья география к тому времени охватывала уже не только Татарстан, но и Башкирию, Чувашию, Бурятию, Туву, Карачаево-Черкесию, Астрахань, Москву и Санкт-Петербург. К 2003 году такие лицеи были там ликвидированы, а турецкие учителя покинули эти регионы. В Татарстане же турецкие лицеи сохранились, поскольку за них заступились местные власти. Они охотно покровительствовали им, видя в лицеях возможность для укрепления турецкого влияния в республике. Поняв, к чему придираются надзорные органы (многие турецкие учителя не имели дипломов), гюленисты начали постепенно менять педагогов-турок на татар, которые разделяли идеологию гюленизма.
Помимо лицеев, джамаат Гюлена создавал на территории России турецкие культурные или научные центры, причем открывал их при каком-нибудь вузе или библиотеке, где пытался очень тонко вести свою агитационно-пропагандистскую деятельность «под прикрытием». В 2008 году два таких центра были разоблачены и закрыты в Нижнем Новгороде и Ростове-на-Дону. Однако один продолжает работать в Москве при Государственной библиотеке иностранной литературы.
Наряду с лицеями и культурными центрами, больше ориентированными на подростков или молодежь, гюленисты старались распространить свое влияние и на интеллигенцию. В 2001 году в Казани было открыто представительство гюленистского журнала «ДА» («Диалог-Евразия») во главе с Расимом Хуснутдиновым . Журнал «ДА» стал издаваться на русском языке, при этом активно «окучивал» татарских журналистов, ученых, чиновников и депутатов Госсовета Татарстана, которые с похвалой отзывались как о журнале, так и о духовном лидере Фетхуллахе Гюлене. Главный редактор газеты «Звезда Поволжья» Рашит Ахметов , журналист газеты «Ватаным Татарстан» Рашит Мингазов , депутат Госсовета РТ Разиль Валеев , этнолог Дамир Исхаков , директор Института истории АН РТ Рафаэль Хакимов , зам. начальника Управления исполкома Казани Марат Лотфуллин и др. стали активно защищать турецкие лицеи в Татарстане, когда ими все-таки занялись правоохранительные органы. Это специфика работы гюленистов — расположить к себе интеллигенцию и чиновников, чтобы затем использовать для лоббирования своих интересов.
В 2006 году был создан также культурно-просветительский фонд «Призма», который объединил часть преподавателей Российского исламского университета в Казани.
В 2007 году, несмотря на покровительство лицеям со стороны Казанского кремля, в Татарстане началась проверка Генпрокуратуры РФ, ФМС и Министерства труда, занятости и социальной защиты РФ. Формально претензии проверяющих органов касались вопроса отсутствия дипломов об образовании (у некоторых турков вообще не было никаких документов об образовании), незаконности пребывания некоторых из них на территории России с просроченной регистрацией или вообще без нее. Наконец, со стороны Минтруда РФ была справедливая претензия: зачем нужны учителя-турки, если в республике масса безработных учителей? Выдворили официально 44 турка, остальные предпочли сами покинуть территорию России, не дожидаясь депортации (всего уехало 70 турецких учителей). Основная причина депортации турок — пропаганда гюленизма, хотя в тот период времени «Нурджулар» еще не были признаны экстремистской организацией (это произошло в 2008 году).
Специфической особенностью турецких лицеев было то, что пропаганда там никогда не велась открыто. Более того, в лицеи принимались не только татарские дети, но и русские. По отзывам родителей, там давалось «очень хорошее образование», детей учили четырем языкам (русскому, татарскому, английскому и турецкому), причем некоторые предметы преподавались на английском. Религиозной агитации в открытой форме не существовало. Гюленисты работали тоньше: в этих лицеях с 7 класса из порядка 30 учащихся в группе отбирали 5−6 учеников, которых приглашали на частные квартиры, где их приобщали к совершению намазов, знакомили с учением их духовного лидера Фетхуллаха Гюлена, а конспиративность этого религиозного погружения обеспечивалась тем, что от учащихся настоятельно требовали не рассказывать об этом родителям.
Школьники не видели в этом ничего плохого, соответственно, старались, по просьбе учителей, держать все в тайне. При этом и учителя, и школьники внешне вели себя как светские люди. Получалось так, что 70% учащихся лицеев не были в курсе, что остальные 30% ходят на частные квартиры для приобщения к гюленизму. Не все школьники подвергались гюленистской обработке: многие, окончив лицей, так и не попали под влияние джамаата, и даже были не в курсе того, что подобное может происходить в лицее.
Эти 70% служили прикрытием для адептов-гюленистов, которые ориентировались на остальные 30%. Всех учащихся лицеев гюленисты делили на 5 уровней: 1-й уровень — это обычные дети из обычных семей, ничем не примечательные, далекие от религии; 2-й уровень — это дети, которые на уровне семейных традиций знакомы с исламом от бабушек и дедушек; 3-й уровень — дети, умеющие соблюдать ритуальную практику ислама; 4-й уровень — это дети, которых знакомили с учением Фетхуллаха Гюлена для интеграции в джамаат; 5-й уровень — это лояльные и преданные гюленовскому движению ученики.
Задача преподавателей состояла в том, чтобы лучшие по успеваемости и самые способные дети к концу 11 класса достигли 5-го уровня и стали преданными членами джамаата. Последние, благодаря своим способностям, поступали в вузы, а затем их проталкивали на государственные должности, помогали в бизнесе. Можно проследить за выпускниками турецких лицеев, какие они занимают должности сегодня. Естественно, взаимовыручка и взаимоподдержка являются важными качествами гюленистов: «своих не бросаем, своим помогаем, своих продвигаем» — по такому принципу работает движение Гюлена, благодаря этому его духовная империя только растет и увеличивает влияние.
Таким образом, изгнание турецких преподавателей не решило саму проблему. Гюленизм все так же популярен среди части татар. Оставшиеся преподаватели-татары продолжают работать вместо турок в лицеях, а сама проблема сохранилась, приняв более законспирированный характер.
Эффективность и актуальность системы махалли в современных условиях демонстрирует многочисленные татарские диаспоры самых разных стран – от Турции и Финляндии до Китая и Австралии.Здесь я хотел бы остановиться на истории татарской мусульманской общины Турции, которая является одной из самых показательных среди всех татарских общин по всему миру.
Назвать точное число татар в современной Турции сложно. Однозначно можно сказать, что больше 10 тысяч человек. В Турции до сих пор сохранились поселения поволжских татар, где остался старинный уклад и традиции нашего народа. Например, Бюгрюделик, Каракоек, Эфенде Кепрюсю, Гексу. Также есть общины татар в городах Искешэхэр (который, к слову, побратима Казани), Конья, Бурса, Стамбул, Анкара и Измир.
Татарские общины Турции представляют особый интерес в связи с тем, что там еще сохранились многие наши традиции, которые бытовали у нас, поволжских татар, задолго до революции 1917 года. Связано это с тем, что история переселения татар в, тогда еще, Османскую империю насчитывает несколько веков. Первые татарские переселенцы из Поволжья появились после поражения знаменитого восстания Степана Разина, которого поддержали многие поволжские татары. Имперская власть в 1683 году пригрозила многим татарам конфискацией всех земель и имущества, если они не согласятся отказаться от ислама и перейти в православие. Тогда и отправились в Османскую империю первые татарские переселенцы, стремясь сохранить, таким образом, мусульманскую веру.
Несмотря на значительное улучшение дел мусульманской общины Российской империи после Екатерины II, которая позволила татарам строить каменные мечети и учредила Оренбургское магометанское духовное собрание (ОМДС), и отказа центральной власти от попыток насильно крестить татар, деятельность православных миссионеров в Поволжье не прекратилась, а ухудшения отношений между Российской и Османской империями в XIX веке, повысило опасения татар Поволжья относительно возможности нового витка насильственной христианизации. Поэтому в середине XIX века в Османскую империю отправились новые татарские переселенцы. Был даже случай, когда целое село Медяны Симбирской губернии подало в 1865 году прошение министру внутренних дел России с просьбой о переезде на территорию современной Турции. Но разрешения такого они не получили. Более того, в середине XIX века татарам Поволжья даже на какое-то время переставали давать разрешения на выезд за границу, во избежание массового их переезда в Османскую империю.
Следующая крупная попытка переехать в Османский халифат произошла в самом конце XIX века. Тогда царские чиновники узнали, что у значительной части татар-мусульман Бугульминского и Бугурусланского уездов сильны протурецкие настроения и почитание османского султана. Около тысячи человек из этого региона планировали эмигрировать из России. В итоге перебраться на территорию Османской империи смогли несколько сот татар из этого региона.
Кроме того, само собой, была также активная миграция татар в Османскую империю/Турцию после революции 1917 года. Кто-то уезжал во владения османского султана напрямую, а кто-то транзитом через Китай и Европу. Так и сформировалась большая татарская диаспора в Турции.
Надо сказать, что татарская община Турции была очень влиятельной. Среди татар были выдающиеся личности, которые сыграли значительную роль в становлении новой Турции. В первую очередь, это Садри Максуди, который был первым советником Ататюрка и основателем юридической научной школы в Анкаре, а также Юсуф Акчура, который тоже занимал должность советника Ататюрка.
Данные представителя поволжских татар, которые получили прекрасное образование – Садри Максуди учился в Париже в Сорбонне, а Юсуф Акчура в Стамбуле – стали видными общественными и политическими деятелями еще в дореволюционной России. Например, Садри Максуди был депутатом Государственной Думы. Максуди и Акчура отстаивали интересы татар и мусульман, были неравнодушны к судьбе своих соплеменников. Но после октябрьской революции 1917 году им пришлось покинуть Родину. В Турции, надо сказать, тогда оказалось много представителей татаро-башкирской интеллигенции – Гаяз Исхаки, Заки Валиди и другие.
Татары в Турции основывали свои поселения, жили компактно, строили мечети и сохраняли свои традиции и язык. Даже покидая деревни и переезжая в крупные города, татары Турции не теряли свою идентичность.
И вот уже прошло уже больше 100 лет как татары живут далеко от своей исторической Родины, но они смогли сохраниться – сохранить свое самосознание. Если бы не система махалли, то татары потеряли бы язык и идентичность через один или два поколения, но сегодня мы видим, что татары смогли себя сохранить.
Как и в любой настоящей мусульманской общине, татарские махалли в Турции не только сохраняли национальную культуру и язык, но и стремились материально поддержать многих своих членов: ученых, писателей и общественных деятелей. Например, татарская община спонсировала работу Садри Максуди, Гаяза Исхаки, Хамита Куршая, Сагадата Чагатая и других.
Известный татарский предприниматель 1960-1970-х Ахметвели Менгери, который возглавлял турецкий филиал фирмы «Мерседес», спонсировал «Общество культуры и взаимопомощи казанских турок», а также издавал при нем прогрессивный литературно-публицистический журнал «Казан». Также благодаря созданному им «Фонду Менгера» и при участии его дочери Суфии Имре (которая в 1998 году даже получила звание «Заслуженный работник культуры Республики Татарстан») были изданы на латинице яркие произведения татаро-булгарской литературы «Идегэй» и «Кысса-и-Юсуф», а также книга историка Надира Давлета об Исмаиле Гаспринском и труды Ризы Фахретдинова.
Данный фонд существует и сейчас, его возглавляет сын Суфии Имре Эргин, продолжая издавать в Турции труды писателей и деятелей науки Татарстана.
Также в городе Анкаре еще в 1970-х годах было создано культурное общество татар «Казан», которое сегодня объединяет около 150 активных членов, в основном татар, предки которых переехали в Анкару из Китая, Кореи и Японии. В собственности у общины есть двухэтажное здание на улице Габдуллы Тукая в одном из самых престижных районов турецкой столицы.
Конечно, уже сегодня большинство татар Турции живут в больших городах и постепенно утрачивают родной язык и традицию. Однако, этот процесс произошел бы еще 100 лет назад, если бы не система махалли. И есть надежда, что не все потеряно. Сегодня, благодаря Интернету и современным средствам связи у татар Турции появились новые способы поддерживать контакты со своей исторической Родиной. А регулярные Съезды Всемирного конгресса татар и Форума татарской молодежи позволяют объединять, в том числе и татар Турции.
Тем более, сегодня, по-прежнему, остается активной жизнь татар в этой стране. Яркими представителями татарской общины в Турции являются историк, профессор Мармарского университета (Стамбул) Надир Давлет и бизнесмен Фарит Бичури. Также известны имена Эмины Саркман и Иксан Яфай, которые возглавляют «Татарское культурное общество» в городе Эскишэхэр, а также Атиллы Кундуз, который является лидером татарской общины «Идель-Урал» в Стамбуле.
В Анкаре также проживают известные ученые и общественные деятели татары: внучка Садри Максуди, доктор Гюнюль Пултар, дочь и сын Заки Валиди, профессор Исанбика Туган, профессор Сюбюдай Туган и многие другие.
Как мы видим, в условиях больших городов турецкие татары также смогли найти способы сохранить свою культуру и самосознание. Продолжением системы махалли у татар Турции стали разные фонды, клубы и городские общины, которые объединяют их и позволяют искать новые пути развития татарского общества.
На мой взгляд, достижения татар Турции необходимо особенно ценить, потому что они, в отличии, например, от татар Финляндии или Австралии, находились в окружении близкой им культуре – среди турецких мусульман, чьи религиозные (ханафиты-матуридиты, суфийские тарикаты), культурные (турецкий и старо-татарский языки были особенно близки) и исторические (общее тюркское происхождение) традиции настолько были родственны, что был большой соблазн быстро ассимилироваться. Но татарская община жива. И это не может не восхищать.
Илдар Баязитов
Фото сообщества Духовного управления мусульман Татарстана в социальной сети.
Холодная война России с Турцией едва заметна в Казани. Здесь тоже переживают из-за инцидента с российским бомбардировщиком, однако народный гнев, принявший более деятельную форму стихийных пикетов граждан у стен турецкого консульства, не вышел за строгие политкорректные рамки, заданные Казанским кремлем. Турцию связывает с Татарстаном сильнейшее религиозное влияние, которое турецкие духовные лидеры оказывают на татарских мусульман через своих проповедников и богословов с начала 90-х годов.
Официально религиозное влияние на татарстанскую умму исходит от Министерства по делам религий Турции, с которым у Духовного управления мусульман (ДУМ) Татарстана, по информации «НГ», имеется договор о сотрудничестве. В соответствии с ним в Татарстан ежегодно приезжало около 30 турецких коран-хафизов (профессиональных чтецов Корана), которые затем разъезжались по мечетям Татарстана. Официально - для чтения священной книги мусульман. Неофициально, по сообщениям источников «НГ», для сбора информации о настроениях в умме и выявления неформальных духовных лидеров в среде татарских мусульман. Нынешний министр по делам религий Турции Мехмет Гёрмез, защитивший диссертацию по личности татарского богослова первой половины ХХ века Мусы Бигиева, испытывает симпатию к татарам, которых охотно принимают на теологические факультеты турецких вузов и в медресе. Ответный ход Татарстана – приглашение с подачи муфтия Татарстана Камиля Самигуллина турецких преподавателей для углубленного изучения Корана в стенах Булгарской исламской академии.
Неофициально турецкое религиозное влияние в Татарстане распространяется через сеть джамаатов – исламских общин, которые легально и нелегально действуют в Казани. Это джамаат «Нурджуллар», объединяющий последователей турецкого радикального проповедника Саида Нурси, джамаат «Гюлен», объединивший ревнителей учения другого проповедника, Фетхуллаха Гюлена, проживающего в США. В джамааты «Сулейманджилар» и «Исмаил Ага» входят сторонники турецких шейхов Сулеймана Хильми Тунахана и Махмута аль-Уфи соответственно.
Джамаат «Исмаил Ага» назван в честь стамбульской мечети, при которой открыто медресе. Считается, что анклав татарских последователей радикального учения Махмута аль-Уфи и его нынешнего преемника Ахмеда Джубелли, призывающего к тотальной исламизации Турции, в Татарстане располагается в мечети «Тынычлык» в поселке Мирный под Казанью. После того, как истребитель турецких ВВС сбил российский бомбардировщик Су-24, члены джамаата «Исмаил Ага» поддержали президента Турции Тайипа Эрдогана. В России же паблики членов фундаменталистского сообщества были спешно переименованы для того, чтобы не попасть в поле зрения спецслужб. Группа «Джамаат Исмаил Ага» в популярной социальной сети, например, теперь называется «На пути истины».
Духовный лидер джамаата «Гюлен» Камиль Демиркая, приехав в Татарстан, называл себя потомком татарских эмигрантов, решившим вернуться на историческую родину, чем сразу полюбился здешней власти. Он основал первый татаро-турецкий лицей, открытый в Казани в 1992 году – лицей № 2. В 1997 году потомок эмигрантов основал в Татарстане ЗАО «Просветительско-образовательное общество «Эртугрул Гази», поместившееся в стенах детского садика.
Вскоре в Казань приехал другой эмиссар гюленизма, Омер Экинджи, который встал во главе всех восьми татаро-турецких лицеев в Татарстане. Специфической особенностью этих лицеев, за исключением лицея № 149 в Казани, были интернатская форма и гендерный характер обучения (только для мальчиков и только для девочек). В 2001 году на деятельность татаро-турецких лицеев, появившихся к тому времени и в других регионах, обратил внимание Рособрнадзор. В 2003 году татаро-турецкие лицеи ликвидировали везде, кроме Татарстана, где они оказались под защитой Казанского кремля.
Несмотря на высочайшее покровительство, лицеями в 2007 году занялась Генпрокуратура совместно с ФМС и Минтруда РФ. Формально претензии сводились к отсутствию у турецких преподавателей виз, дипломов об образовании, а также к просроченным регистрациям. Истинной причиной проверок стала пропаганда идей Фетхуллаха Гюлена. Она, впрочем, никогда не велась открыто ни в одном татаро-турецком лицее. В учение турецкого проповедника посвящали лишь особо одаренных учеников (5–6 человек на класс из 30 человек), которых приглашали на конспиративные квартиры, где произносили проповеди. Условие посвящения будущих адептов джамаата было простым – не болтать лишнего. Учителя и ученики продолжали внешне вести себя как светские люди. Ну а после окончания лицея уже состоявшимся сторонникам джамаата оказывалась всевозможная помощь и поддержка со стороны в бизнесе или на госслужбе в классических традициях тайных обществ. В итоге за пропаганду идей Гюлена из России были выдворены 44 турка. Остальные предпочли уехать сами, не дожидаясь депортации (всего уехало 70 турецких преподавателей).
Сегодня в татаро-турецких лицеях в Татарстане продолжают работать татарские преподаватели. Однако проблема распространения идей турецких радикалов остается нерешенной. По информации экспертов, на сегодняшний день в республике около 800 человек принадлежат к турецким джамаатам. Несмотря на внешние различия, фундаменталистов объединяет неприятие светской формы государственного управления. В этом смысле турецкие скрепы прочно удерживают татарских мусульман. Это и страшит, ибо едва ли кто-то из татарских последователей турецких радикальных проповедников станет хоть полсекунды утруждать себя раздумьями над тем, на чьей стороне воевать, если нынешний кризис российско-турецких отношений примет более радикальную форму.